Разочарование в европейской модели развития привело к заметно возросшему интересу к культурно-историческим и цивилизационным моделям Востока[1] (прежде всего, к индо-буддийской и конфуцианско-буддийской).  По мнению ученых, «в мире обострившихся глобальных проблем, известных тупиков и «пределов роста» уже созрел социальный заказ на восточную альтернативу тому мировому порядку и той модели будущего, которая уготовила нам западная цивилизация, опасно истощившая природу и культуру»[2].

Уже начиная с 70-х гг. ХХ в Европе формируются многочисленные культурные течения, в основе которых лежит стремление к самопознанию,  к поиску смысла жизни, что неизбежно приводит к обращению к мистическим учениям и практикам Востока, которые заметно отличаются от западных образцов и обычно противопоставляются им. Причем эта антитеза «Запад-Восток» не является исключительно современным явлением: европейцы на протяжении практически всей своей долгой истории привыкли смотреть в сторону Востока несколько снисходительно, видя в нем аутсайдера, безуспешно пытающегося догнать более развитый Запад. Еще во времена Римской империи азиатские государства рассматривались римлянами как территории варварства и невежества. И это несмотря на то, что  Ассирия, Вавилония, Египет и другие земли Древнего Востока сыграли важную роль в процессе формирования культуры Средиземноморья в целом[3].  Это происходило вполне закономерно: римская цивилизация была вторичной по отношению к ближневосточной, а поэтому многое у нее позаимствовала. Кроме того, нельзя забывать, что именно Востоку мир обязан появлению алфавита, механических часов, бумаги, пороха, а также математики, медицины и многому другому.

И не только на заре человечества, но и в средние века восточные народы далеко опережали европейцев практически во всех сферах жизнедеятельности (причем большую часть исторического времени; последние несколько столетий – лишь краткий миг на этом пути). Это относится как к азиатским странам тихоокеанского региона (в первую очередь к Китаю), так и к странам арабского Востока. Не говоря уже о том, что мировая история,  древнейшие социальные и политические институты, в том числе человеческое общество зародились именно в этой части света. Это же относится и ко всем трем мировым религиям: и буддизм, и христианство, и ислам в разное время появились на Востоке.

Сегодня Запад и Восток снова «по разные стороны баррикад». Особенно ярко противостояние двух цивилизаций наблюдается при столкновении культурных традиций двух частей света. На этой почве все чаще возникают серьезные конфликты. Вместе с тем, как отмечалось выше,  значительная часть населения западных стран решение своих мировоззренческих проблем видит в обращении к Востоку. Особенно привлекательным для жителей западного полушария является способность восточных людей жить в гармонии с собой и окружающим миром.  Достигается это благодаря другой системе ценностей, другой культуре, которая «устремлена в космос, туда, где нет и не может быть окончания; туда, где растворяются значения слов и не имеют силы законы пресловутого «здравого смысла»[4].

А поскольку ничто так не характеризует общество, как понимание того, что является в нем заслугой[5], рассмотрим критерии заслуг перед природой, обществом и государством в восточном мировоззрении.

Поскольку на Востоке не имеет места расчленение мира на составляющие (как в западной традиции), социум и природа неделимы. Их единство порождает приспособление человека к природе, а заслугой считается умение стать ее частью, «раствориться» в ней через совершенствование тела и души. Человек не является центром мироздания, а выступает элементом единой и неделимой системы «природа-человек». Он пытается, изучив законы природы, жить в гармонии с ними, воспринимая все в мире как единое целое.

Здесь обнаруживается полная противоположность западной практике, когда человек повелевает природой, меняет ее в соответствии со своими потребностями и представлениями, подстраивает под себя: «Европейцы в своем развитии пошли самым простым путем…. Они резко выделили себя из природы, перестали чувствовать себя ее частью. Более того, природа в их понимании стала чем-то вроде врага. Ее надо было одолеть, победить, поставить себе на службу. Убедив себя, что человек есть венец творения и все в этом мире создано исключительно для него, европейцы принялись перекраивать природу на свой лад и расхищать ее богатства, не считаясь ни с загрязнением окружающей среды, ни с другими потерями»[6].

Для восточного мироощущения образ западного Прометея, активного героя-преобразователя, защитника людей от богов, «похитителя огня» выглядит более, чем нелепо. Его неуемная энергия по реорганизации действительности направлена, с точки зрения восточной мудрости,  «не в то русло» и тратится впустую. Ведь в этом случае имеет место попытка изменить порядок в мире, который неподвластен воле даже самого выдающегося из людей: «На Востоке не принято сопоставлять суетные помыслы индивида, сколь бы страстными они ни были бы, с устройством Вселенной, вовсе не обязанной отвечать этим прихотям и сообразовываться с ними. Если у человека и есть шансы в этом мире, то они связаны не с тем, чтобы преобразовывать мир, навязывать ему нашу активность, а с тем, чтобы следовать великому космическому закону»[7].

А согласно древним индийским Ведам, относиться к природе можно лишь с глубоким почтением и благоговением. Поскольку, исходя из закона кармы – суммы поступков человека в предыдущих и нынешней жизнях, определяющей его судьбу, – можно родиться как живым существом (человеком, животным, насекомым и пр.), так и неживым (деревом, камнем, растением). Этот бесконечный круговорот перерождений формирует соответствующее отношение к окружающему миру: «Это могучий этический стимул, определяющий благожелательное отношение к природе (т.к. в каждом природном творении можно увидеть переродившегося человека, может быть - недавно умершего родственника или друга)»[8].

Такое слияние с природой, единство всего живого и неживого, «экологическое мировоззрение» восточной философии обеспечивает ей огромную популярность на Западе.[9] Восточное мировоззрение, столь отличное от западных традиций, определяется большей частью религиозной спецификой: в индуизме и буддизме – понятиями кармы, реинкарнации и нирваны-освобождения, в исламе – на неизбежности наказания, в конфуцианстве – на понятиях человеколюбия и правил. Это духовно ориентированное бытие подчинено служению высшей воле. С этой точки зрения формируется и понимание заслуг представителей каждого из восточных культов. Так, например, «все, что делает верующий мусульманин, он делает «во славу Всевышнего»; верующий буддист стремится так построить свою жизнь, чтобы его мысли и действия максимально совпадали с ритмами Вселенной, не нарушали бы «космического закона», верующий индус стремится к улучшению своей «кармы», что может обеспечить ему благоприятное перерождение в следующем жизненном цикле»[10].

Уникальной, с точки зрения западного менталитета, особенностью восточного человека является также покорное следование своему жизненному пути – дхарме, умение подчиняться естественному ходу вещей. Здесь особую роль играет и то, что в культуре восточных народов, помимо активной деятельности –  деяния (или принципа «вэй»), имеет место и так называемый принцип «недеяния» (или у-вэй»), который во многом объясняет жизненную философию восточных людей. «Тот, кто видит недеяние в действии и деяние в бездействии, тот, воистину, сознателен», – учит Бхагавад Гита[11]. Один из буддийских канонов гласит: «Истина в том, что недеяние тем не менее является деянием, а деяние становится недеянием, деяние является причиной недеяния, в недеянии нет ничего, что бы не участвовало в деянии»[12]. А в основополагающем учении конфуцианства Дао Дэ Цзин находим: «Cовершенно мудрый… предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам, вызывая изменение вещей, не осуществляет их сам; создавая, не обладает [тем, что создано]; приводя в движение, не прилагает к этому усилий»[13]. Таким образом принцип недеяния означает отсутствие всякого намерения преобразовать окружающий мир, исходя из своих собственных представлений и интересов. Знаток восточной философии и культуры Лев Николаевич Толстой в своей работе «Неделание» так объясняет этот принцип: «Недеяние» — философия «великого понимания: вроде того, как не нужно делать никаких усилий для того, чтобы высвободить птенца из скорлупы… Это может только повредить ему. В своё же время он сам вылупится силой своей сущности. Так что неделание не обозначает ничегонеделание, а может быть, один из самых активных по сосредоточенности процессов в нашей жизни»[14]. И добавляет: «Надо, чтобы люди изменили свой образ мышления, а для того, чтобы такое изменение произошло, нужно, чтобы они прервали свой труд, хотя бы на мгновение, остановились и обратили своё внимание на то, что они должны понять… Для данного не необходимо делать никаких положительных усилий; наоборот, необходимо приостановить все свои усилия… Если бы люди употребили только сотую часть той энергии, которую в данный момент отдают своим практическим занятиям, противоречащим их совести,… совершилась бы такая перемена»[15].

Неспешное существование позволяет идти по пути самосовершенствования всю жизнь, не отвлекаясь на бесконечные поиски смысла жизни, своего предназначения, что характерно для европейцев: «Западная цивилизация учит людей жить быстро, иметь все здесь и прямо сейчас, занимать активную жизненную позицию… Человек с западной ментальностью чаще всего понимает свое предназначение, как нечто великое, глобальное. Быть женой или отцом, или выращивать хлеб – не воспринимается как дхарма, человек грезит о других категориях – слава, большие достижения, деньги, признание окружающих и т.д. В итоге, непонимание важности своего ежедневного пути и завышенные ожидания выливаются в стрессы, заниженную самооценку, самобичевание и т. д.»[16].

В западной культуре высокую ценность имеют индивидуализм, автономность личности, ее свобода, уникальность, суверенность. В восточной – напротив – человек находит свое предназначение только как член коллектива (общины, корпоративного сообщества, группы). Индивидуализм растворяется в коллективном начале: «Человек на Востоке никогда себя не реализует вне общины, к которой принадлежит: оторвавшись от общины, его ждет полное забвение и, в конечном счете, гражданская гибель. Вместе с тем, община дает человеку очень многое, в первую очередь – поддержку и защиту, нередко даже в большей степени, чем это может обеспечить его западному коллеге либеральное государство»[17].

Яркой иллюстрацией этой восточной реальности является японский опыт. Здесь признание заслуг перед коллективом (обществом в целом) ценится выше личных выгод и материальных благ. «Денежная мотивация не является в Японии настолько эффективной, как в европейских компаниях…Это связано с общим благополучием государства, высоким экономическим развитием, высоким духовным потенциалом японцев, богатством традиций и патриотизмом, развитым чувством коллективизма и групповых качеств: японец чувствует себя членом группы и свою индивидуальность воспринимает лишь как индивидуальность части единого целого. Отсюда возникает склонность к групповому принятию решений, а соответственно – совпадение интересов и желаний работников с интересами фирмы, общества и государства»[18].

Традиция совместной выработки решений уходит корнями в историю страны. Еще в VII веке одним из правителей было составлено правило, которое гласило: «В целях достижения гармонии запрещается индивидуальное принятие решений и предписывается проведение дискуссий на всех уровнях»[19].

Для процветания своей компании японцы готовы работать сверхурочно, в выходные дни, в состоянии недомогания, а в случае необходимости отказываются даже от кратковременного оплачиваемого отпуска. С таким отношением к работе достигается высокая эффективность производства.

Эта система казалась очень привлекательной для западноевропейских и американских предприятий. Компании США и Западной Европы пытались перенять столь ценный опыт, основанный на уникальном объединении труда и капитала. Однако эти попытки не принесли успеха: «Западный работник-индивидуалист не смог так подчинить свою жизнь интересам фирмы, как японец-коллективист»[20].

В той или иной степени высокое чувство коллективизма относится и к другим странам Тихоокеанского региона. Здесь в области вознаграждения и признания заслуг характерны следующие воззрения:

  1. Успех – достояние всей группы, а неудача –  вина отдельного работника; признание заслуг отдельного человека смущает его.
  2. Для успешной работы необходимо влиться в группу и достигать общих целей через командную работу.
  3. Необходимо идти на кратковременные потери ради длительной стабильности и выгоды.
  4. Необходимо принимать свое положение в иерархии как должное и исполнять указания более мудрых коллег на более высоких уровнях.
  5. Отсутствие ожиданий благодарности за выполнение своей обычной работы естественно[21].

Очевидно, что человек в такой системе координат идентифицирует себя с группой, менее всего заботясь об интересах личных. В восточных странах, в частности, в Китае права больших и малых групп важнее прав отдельного человека. Поэтому в этой стране (как, впрочем, и других государствах региона) распространены так раздражающие европейцев клановость и кумоство. Это выражается и в том, что даже на территории других государств китайские общины – наиболее крепкие (среди других этнических объединений) организации взаимопомощи.

Индивидуализм в Японии воспринимается и вовсе как нечто неприличное: «Японцы работают потому, что они хотят отвечать ожиданиям своей семьи, друзей и общества. Для них работа – … это процесс несения обязательств перед обществом и перед самим собой как человеческим существом. Некоторые японские менеджеры рассматривают работу скорее как моральный, а не инструментальный акт. Работа ассоциируется с благом для группы, а не с удобством и полезностью для самого работника. Поэтому сотрудники, не работающие должным образом, не только непродуктивны, они просто аморальны»[22]. А потому неслучайно имена заслуженных (с точки зрения европейцев) японцев (ученых, изобретателей, крупных предпринимателей), деятельность которых способствует обеспечению лидерства страны в технологической и инновационной сферах, практически не известны в мире.

Такой подход прямо противоположен мотивации сотрудников в западных компаниях, где работа выступает инструментом для получения различных материальных благ, повышения благосостояния, качества жизни. При этом заподноевропейцы и американцы стараются оберегать свое личное пространство, не приемлют вмешательства в свою частную жизнь со стороны тех или иных групп.

Существенно отличается в западном и восточном мировоззрении и трактовка понятия справедливости при распределении вознаграждений за заслуги. Если на Западе человеку необходимо понимать, за какие заслуги перед обществом зарабатывается большое состояние и высокий социальный статус, то на Востоке этим вопросом никто не задается: если что-либо приносит благо общине, то это справедливо. Да и по большому счету оспаривать существующий порядок вещей никому не приходит в голову (в этом, в том числе, проявляется восточный фатализм).

Во внутренней политике нацеленность на групповой интерес выражается в стремлении добиться преференций, прежде всего, для своей общины (клана). Западный принцип народного представительства на Востоке невозможен, как и внедрение демократического режима и построения гражданского общества. Представительство здесь имеет отношение лишь к клану или общине. При этом «традиционный уклад и правила поведения, принятые в общинах, находящихся у власти, распространяются и на всю государственную внутреннюю политику в целом, цементируя ее и придавая устойчивость к любым внешним воздействиям»[23].

Заслугой восточного человека в социально-политической сфере является сохранение традиций, следование принципу «сыновьей почтительности», который выражается в особом, трепетном отношении к своему прошлому, знанию своей истории, а также в уважении и подчинении власти. Правители, согласно, восточному мировоззрению, получили свои привилегии вследствие космического замысла, а потому их присутствие во власти принимается с должным уважением.

Заслугой правителей является сохранение традиций, народного единства, благосостояния страны. Основные ценности здесь не меняются столетиями, а отдельные принципы – веками.

Вместе с тем, такая традиционность общества не противопоставлена естественному прогрессу. Здесь нововведения опираются на многовековый опыт, который выступает фундаментом для современности: «Следование традиции… не означает мертвой окаменелости общества. Напротив, в обществе Востока, в частности в современном Китае, особое значение придается реинтерпретации древних текстов, в первую очередь, конфуцианских. Реинтерпретация означает, что данный народ приспосабливается к современности и отвечает на ее вызовы не путем самоотказа и подражания чужим образцам, а на основе выявления скрытых альтернатив собственной культуры, развертывания ее потенциала в пространстве и во времени»[24].

В отличие от стран Тихоокеанского региона, в некоторых государствах Ближнего Востока - Израиле, Ливане, Турции, Йемене, Египте - нет столь жесткой иерархии и огромной дистанции власти от народа. А потому и понятие о заслугах здесь несколько отличается и сродни европейским представлениям.

Поскольку граждане этих государств знакомы в той или иной мере с демократическими институтами, большое значение приобретают личные заслуги представителей верховной власти. Это стало возможным не только благодаря смене политических режимов. Во многом такое отношение к заслугам формировалось в прежние времена. Еще в середине 16 в. посол императора Фердинанда I в Османской империи  Ожье Гизлен де Бюбек отмечал «невысокое положение знати в Турецком королевстве, где ничто не ценится, кроме личных заслуг». Особенно впечатлило посла общение султана со своими подданными, когда его благосклонность воспринималась как признание заслуг того или иного сановника: "Никого не отличает от остальных его происхождение, и почести воздаются каждому в соответствии с природой его обязанностей и занимаемой должности. Таким образом, здесь нет борьбы за высокое положение, каждый человек имеет свое место, какое дано ему в соответствии с его способностями исполнять эти функции. Султан лично производит все назначения и определяет обязанности, при этом не придавая значения богатству или необоснованным притязаниям на тот или иной чин и не принимая во внимание влияние или славу, какими может обладать тот или иной кандидат; он лишь оценивает его заслуги и тщательно исследует характер, природные способности и наклонности каждого. Таким образом каждый человек получает то, чего заслуживает"[25].  Посол делает при этом такой вывод: «Выходит, что среди турок почести, чины и административные должности являются наградой за способности и заслуги; кто бесчестен, ленив и пассивен, никогда не добьется почета, а останется в безвестности и презрении. .. Наш подход совершенно иной; у нас нет места заслугам, но все зависит от рождения, которого достаточно, чтобы открыть путь к высокому государственному положению»[26].

Сегодня такое мнение европейца о традициях восточного государства выглядит несколько неожиданно и не соответствует довольно распространенным представлениям Запада о «диком» Востоке. И, скорее, напоминает рассуждение представителя восточной культуры о реалиях современной европейской действительности. Вместе с тем, это указывает и на то, что при всех принципиальных различиях двух цивилизаций – восточной и западной – они имеют много общего. Их активное взаимодействие неизбежно приведет к взаимообогащению двух полярных культур, двух «систем координат» и, как следствие, к восприятию базовых ценностей друг друга.



[1] Страны Центральной, Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, Северной Африки.

[2] А. С. Панарин. Политология. Западная и Восточная традиции. М., 2000

[3]Там же.

[4] Кортунов В.В. За пределами рационального. М., 1998

[5] Заслуга (санскр. — пунья) в восточном мировоззрении — благое действие, влияющее на формирование хорошей кармы.

[6] Гельцер Е.А. Восток-Запад: противостояние или диалог культур: http://www.portalus.ru/modules/philosophy/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1275739269&archive=&start_from=&ucat=&

[7] Там же.

[8] Восточная культура и ее типы. Проблема диалога восточной  и западной культур//Семинары по культурологии РосНОУ: http://gendocs.ru/v4619/?cc=4

[9] Ф. Капра. Дао физики. СПб, 2004

[10] Головнёва Е.В., Горюцкая Н.В., Деменкова Н.П., Рыбакова Н.В. Культурология: учебное пособие. М., 2005

[11] Деяние и недеяние: http://my.atma.ru/?id=2907

[12] Там же.

[13] Там же.

[14]Лев Толстой: Недеяние (“неделание”): http://www.darvoza.uz/5481/lev-tolstoj-nedeyanie-nedelanie/

[15] Там же.

[16] Предназначение человека: http://www.innervoice.ru/prednaznachenie-cheloveka/

[17] Манойло А.В. Цветные революции на ближнем Востоке и в северной Африке: технологии управляемого хаоса//Международная жизнь. 2011. №5.

[18] Снежинская М., Кондратьев О., Мелихов Ю. Нет мотива – нет работы. Мотивация у нас и у них. М., 2008

[19] Антонов М.Ф. От лжекапитализма к тоталитаризму. М., 2008.

[20] Там же.

[21] Сравнение восточных и западных воззрений на вознаграждения и признание заслуг: http://www.management.com.ua/hrm/hrm232.html

[22] Алешина И.В. Западная и восточная деловые культуры: http://www.elitarium.ru/2005/12/14/zapadnaja_i_vostochnaja_delovye_kultury.html

[23] Манойло А.В. Указ.соч.

[24] А.С. Панарин. Указ.соч.

[25] Маккенни. XVI в. Европа. Экспансия и конфликт. М., 2004..

[26] Там же.

Комментарии:0
Только авторизированные пользователи могут оставлять комментарии.
Войти используя:                    
Следите за нами Вконтакте Facebook LiveJournal RuTube YouTube
© Учреждение культуры
«Клаудвочер»
При перепечатке следует указывать источник
Программирование — «Potapov studio»