Европа в теории

Чем Европа отличается от всего остального мира? На этот вопрос можно отвечать по-разному, начиная от перечисления географических свойств и заканчивая историческими особенностями. Собственно, та история, которую мы знаем – это история европейская, тогда как исторический процесс с точки зрения стран Азии или Африки нам в основном неизвестен. Сочетание европейского и христианского стремления к расширению привели к тому, что сегодня мы во многом смотрим на мир и на самих себя через призму европейской культуры. О степени этого влияния можно спорить, но важно понять, что представляет собой европоцентризм как явление сегодня, когда колониальная эпоха закончилась, всё чаще говорят о многополярности мира и усилении роли стран, которые долго называли «странами третьего мира»1.?

Свои версии причин уникальности европейской культуры предлагают учёные и писатели. Порой, не требуя пояснений,  исходя из идентификации «мы-европейцы» действуют политики, глобальная рыночная экономика появилась именно в русле западной культуры.  . Одно из самых известных рассуждений о свойствах Европы как особенного региона мы встречаем у Макса Вебера в первой главе «Протестантской этики и духа капитализма». Он рассуждает о том, что в других странах так же, как и в Европе, совершались открытия, строились великие сооружения, проводились социальные изменения. Что отличало европейцев, так это стремление и способность создавать институты. Не только учить определённым навыкам или передавать азы наук, но основывать университеты и строить аналогичные во всём мире, не только продавать что-то на рынке, а сформировать капиталистическую модель отношений, и так далее.

 Также европейской культуре свойственно представление о линейности истории, прогрессе, развитии общественной иерархии: от хаотической и иррациональной к структурированной и механистичной. Вебер спрашивает «Почему в этих странах вообще не вступили на характерный для Запада путь рационализации ни наука, ни искусство, ни государство, ни экономика?»[2]. Ответ на свой вопрос он находит в самом понятии рациональности, наиболее ярко проявившимся в протестантизме. Работа Вебера посвящена именно изучению вопроса о том, как именно развивался капитализм, благодаря чему он стал одной из основных движущих сил современного общества.

Однако за тот век, что прошёл со времени написания «Протестантской этики», изменилось многое, и главное, необходимо понять, что стало центральным понятием европейской культуры.

Европа в истории

Европоцентризм как политика экспансии Европы была связана с идеалом, который европейцы предлагали «на экспорт». Сегодня можно часто услышать об экспорте демократической формы политического устройства, несколько столетий назад самой сильной была миссионерская политика, уже несколько столетий в другие страны приходит европейское образование. Какая сфера ни оказывалась бы первой, понятно, что речь идёт об идеале европейского устройства общества. При этом наследуются и идеалы, и практики их воплощения.

Образцовое европейское государство появилось в Древней Греции, и, следовательно, это был город-государство, полис. В нём немного жителей, и оно существует в условиях постоянного общения с другими государствами, с которыми связано сухопутными и морскими путями. Хотя нам кажется, что античные авторы писали об универсальном устройстве, нужно понимать, что например, в Китае или Индии не было подобных свойств. «Государство» Платона начинается с того, что население должно быть для начала состоящим хотя бы из нескольких человек. Практика того периода показывает, что небольшое количество граждан – это идеально для участия в непосредственно демократическом управлении. Вместе с тем, это положение идеально только в том смысле, что оно очень быстро становится идеалом. На практике уже «в дни Аристотеля город-государство уже устарел, потому что не мог защитить себя от нападения Македонии»[3]

Европейское государство оказалось склонно к расширению, и в разные времена и на Востоке, и на Западе возникали и распадались империи. Правила существования в них существенно отличались, и Европа примечательна как раз тем, что экспансия европейцев осуществлялась не столько на уровне политического и военного расширения области применения своей силы, сколько в расширении влияния. Вместе с военными победами расширялось пространство влияния культуры, то, что сегодня назвали бы действием мягкой силы.

Культурное и идеологическое влияние связаны с ростом политического и экономического могущества. Влияние распространялось на колонизируемых территориях, оно же связывало и связывает Европу внутри её границ. Нельзя сказать, что внутри этих границ нет противоречий, они есть и были всегда, доказательством чего служат многочисленные европейские войны. Но при национальных и религиозных различиях, внутри европейской среды существуют и поддерживаются общие «правила игры» в рамках общих институтов.

Европа в современности

Современная Европа переживает сложные времена. В 2012 году Евросоюз стал лауреатом Нобелевской премии. Этот факт вызвал удивление в кругах экспертов, который можно наиболее ёмко объяснить следующим комплексом нерешённых причин: «В Старом Свете растет национализм. Население все меньше понимает смысл происходящего. Раскол между успешными и проблемными странами расширяется. Качество политического лидерства, говоря очень мягко, оставляет желать много лучшего. Экономическая модель, которую прежде считали чуть ли не образцовой, переживает концептуальные проблемы, как и политические принципы объединения»[4]. 

В рамках нашего вопроса необходимо понять две вещи: что происходит с объединённой Европой как идеологией и концепцией, как трансформируется европоцентризм. Зигмунд Бауман говорит в этом случае о «проблеме Европы как мусорной корзины для глобальных вызовов и одновременно ведущей лаборатории, где разрабатываются и тестируются способы и средства противодействия, борьбы и, надо надеяться, полного устранения этих вызовов»[5].

В чём причина таких изменений, и что произошло в прошлом веке такого, что пошатнуло представление о Европе как об институциональном идеале? В 2010 году Доминик Стросс-Кан, будучи в первую очередь практиком, выделил пять основных причин: «Во-первых, Европа не готова приспособиться к экономическим изменениям. Во вторых, нет ответа на новые социальные требования европейцев, которым уже недостаточно чувствовать себя защищенными в случае личного неуспеха. В-третьих, не удается остановить процесс старения населения. В-четвертых, недостаточно усилий в сфере экологии. В-пятых, растет недоверие к демократическим институтам и механизмам»[6].

Итак, Европа оказывается первой под действием тех изменений, которые были начаты в рамках именно западного пути развития. Несмотря на то, что империи возникали во всём мире, именно западная культура тяготела к экспансии в таких объёмах: в распространении культуры, власти или религии. Глобализация появляется именно в Европе, процесс не стал бы таким, если бы не влияние капитализма, науки, логоцентричного мышления. Но европейское стремление к экстенсивному расширению оказывается неэффективным. Какая альтернатива возможна?

Европа в будущем

Примечательны результаты опроса 2012 года о трансатлантических тенденциях. Согласно его результатам, «76% считают европейскую экономическую систему несправедливой»[7].  Экономическая система разрушается под действием кризиса (см. http://cloudwatcher.ru/analytics/2/view/48/). Но не меньшее недоверие, согласно опросу, вызывает и политическая система. Дело в системе управления, которая отделяет от процесса принятия решений и наиболее образованную часть общества, и наименее состоятельных и образованных граждан. В ряде стран, например, в Исландии, после кризиса осуществляются попытки перейти к «более прямой демократии»

Параллельно глобализации развивается и локализация – появление в Европе тенденции к развитию сообществ, обустройству среды, экологических инициатив. Пока всё это не складывается в единую идеологическую доктрину, скорее напоминает лабораторию, как в процитированном выше высказывании Зигмудна Баумана. По его мнению, необходимо осуществить «замену нынешнего типа общежития, который напоминает социальную фабрику конкуренции и соперничества, на нечто иное – социальную фабрику солидарности и взаимного доверия. Восстановление взаимной ответственности сообщества и индивидуума»[8].

Это могло бы выглядеть невыполнимой идеалистической максимой, если бы не то, что именно идеология сообществ оказывается единственно возможной для существования в переходном времени. Мы видим, какую популярность обретают идеи (см. http://www.cloudwatcher.ru/analytics/2/view/62/) нобелевского лауреата Элинор Остром, как за тысячи километров от Европы, в Индии и Африке реализуются принципы, созданные в рамках европейской культуры. Мир изменяется, и вместе с ним уходят старые институты, созданные в Европе за предшествующие столетия. На смену им приходит понимание мира как одновременно глобальной деревни и мозаики из множества маленьких деревень, каждая из которых управляется в рамках своего сообщества.

Для того, чтобы слово «деревня» осталось фигуральным обозначением, а не прямым описанием (а значит, сохранилась инфраструктура и культура городская), необходима новая модель отношений между людьми и институтами. Старых институтов уже почти не осталось, и, следовательно, нужны новые механизмы создания иерархии. Все предыдущие институты европейской культуры предлагали способы оценки заслуг и преобразования этих оценок в важнейшие элементы структуры (так существовало общество и в античный период, и в Средневековье, и в Новое время). Сейчас необходимо работать над реализацией новой модели.

Лаборатория Cloudwatcher исследует именно эту тему в рамках разработки модели Экономики заслуг.Предполагается, что она будет реализовываться именно в сообществах, где люди могут непосредственно оценивать деятельность друг друга, в трудовых отношениях, которые позволят осуществлять новые типы управления. Эти исследования продолжают мысль о том, что сообщество может оценивать заслуги каждого и распределять блага в соответствии с этим. Предполагается, что подобная модель отношений может быть продолжением истории развития европейских идей о том, как может быть устроено общество.

---

Комментарии:0