КОЛОЗАРИДИ П.:

– Добрый вечер, друзья! Мы рады вас приветствовать в Клубе «Экономика заслуг», организованном в Лаборатории социальных инноваций «Клаудвочер». Меня зовут Полина, и мы с вами проведем этот вечер. Что такое Клуб «Экономика заслуг»? Это название связано с тем, что мы собираемся тут каждый четверг и думаем о том, как бы так устроить общество по справедливости и по заслугам, так, чтобы чем больше человек делает для других, тем больше он получал для себя. Это совершенно идеалистическая формула. Для того чтобы она получила какую-то плоть и воплощение, мы, собственно, приглашаем сюда экспертов, которые рассказывают о своих теориях и практиках, которые, как нам кажется, помогают, мешают понять, что это такое, и воплотить все это в жизнь. Тема сегодняшней нашей встречи предполагалась, наверное, весь июнь. Потому что мы в июне говорили о разных типах сообществ, в том числе об интернет-сообществах. А когда мы говорили об интернет-сообществах, то едва ли не первым в разговоре возникали родительские сообщества, потому что они каким-то странным образом оказываются самыми сильными, сплоченными, в них существует какая-то своя культура. В общем, это такие сообщества, которые воспроизводят и производят не только детей, но и себе подобных сообществ в Интернете. Для того чтобы понять, что они собой представляют и как существуют, мы совершенно не думали о том, кого пригласить, потому что мы точно знали, что Алексей Андреев, также известный в этих наших интернетах, как Леха Андреев, редактор множества изданий как родительских, так и разной другой тематики, который сейчас занимается созданием сообщества и сайта «Летидор», я думаю, расскажет нам все, что мы возможно хотели знать об этих родительских сообществах. А все, что не расскажет, мы с вами будем спрашивать потом, в ходе дискуссии. Алексей?

АНДРЕЕВ А.:

– Я сразу только скажу, что, хотя тема называется в целом «Родительские сообщества», я буду, конечно, рассказывать не о всех родительских сообществах, а о некотором подмножестве, ну, с которым я имел дело. Возможно, где-нибудь, там, в Сибири есть в лесу, без всякой связи, какие-то другие сообщества, тоже родительские, которые живут по каким-то своим законам. И может быть, даже, они и являются главной нашей надеждой – я не знаю пока. То есть я знаю, что они есть, но пока я, вот, не знаю: действительно ли в них будущее? Если бы знал, может быть, меня уже здесь бы и не было. Поэтому я буду рассказывать о тех сообществах, с которыми мы имеем дело. Это сообщества таких, в основном, конечно, городских людей нашего времени, которые каким-то образом понимают, что не очень устроена окружающая реальность, не очень хорошо с точки зрения воспитания детей. Может быть, до этого они это не замечали, как реальность устроена. Может быть, их собственная мобильность позволяла им находить какие-то ходы. А тут вот они сталкиваются с таким реально вот экзистенциальным таким вот выбором, что нужно детей воспитывать, это все не очень удобно. И есть много выходов из этой ситуации. И большинство людей, кстати говоря, избирает некий такой эскапизм, ну, или хотя бы виртуальный эскапизм. То есть они верят, что если уехать в другую страну или ребенка отправить, например, в другую страну, то там все будет гораздо лучше. И вот с этой верой многие живут всю жизнь на самом деле. А это в действительности заблуждение. Я, как человек, живший за рубежом и вернувшийся, знаю, что там тоже много всяких проблем. Например, неделю назад я вернулся из семейного лагеря, который проводился в Белоруссии, там были люди из Штатов, из Канады. То есть что-то этих людей заставило при всем благополучии тех стран, где они живут, что-то их заставило приехать и привезти своих детей именно специально вот туда, в глушь белорусскую. Значит, выход, который мы реализуем в сообществах с моими друзьями, и в проектах, где я работаю, состоит в том, что надо каким-то образом по-новому организовываться, каким-то образом родителям создавать собственные структуры в этой жизни. И дальше уже с помощью этих сообществ, с помощью этих структур решать коллективно разные вопросы. Вот, собственно, и все. Большинство этих сообществ можно назвать интернет-сообществами, потому что люди знакомятся в основном через Интернет, для того чтобы вот эти сообщества работали. Хотя я не исключаю того, что вы можете с соседом по дому организовать сообщество, но вот, как показывает опыт, люди часто даже не знают своих соседей. Я вот в лагерь съездил – оказалось, что множество опять же замечательных людей живет прям в моем районе. Ну как я мог их найти-то? Вот все-таки очень много там народа. Сейчас я работаю в проекте, который называется «Летидор».  Это «родитель» наоборот – будет слово «летидор». Летидор.ру. В основном он пока сейчас в «Живом Журнале» существует. Сайт в разработке. А до этого я работал главредом проектов Мама.Ру, Ева.Ру – таких крупных мамских сообществ. В прошлом году еще был такой сайт Агулайф.ру – тоже мамское, в общем-то, сообщество. И я сейчас расскажу, наверное, о каких-то отличительных особенностях этих сообществ, а дальше вы можете у меня чего-нибудь спросить, потому что я не знаю на самом деле, что интересует собравшуюся здесь публику, кто тут вообще родители, а кто просто так пришел послушать. Основное отличие родительских сообществ в Интернете от других сообществ я вижу, как ни странно, в том, что это сообщество собирает очень практичных людей, родителей. Людей, у которых, скажем так, понятные задачи. Обычно, чтобы устроить побольше флейма в обсуждении, я говорю, что это связано как раз с тем, что эти сообщества женские, потому что женщины – существа более практичные, более разумные. Согласно некоторым научным исследованиям, женщины гораздо лучше работают в интернет-поиске, то есть тратят меньше времени на поиск, лучше решают многоходовые поисковые задачи в Интернете. В целом да, в целом женщины, получается, умнее в отношении работы с информацией. И это, наверное, связано с целевой функцией женской. Потому что мужская целевая функция, как ни крути, это просто перенос генов, ну, с неким предварительным соревнованием. А женская функция – это есть собственно выращивание уже детей. Поэтому здесь все-таки больше приходится решать практические задачи, в отличие от мужчин, которые... ну, как говорится, посоревновался и дальше побежал. Мужчины для своих вот этих соревновательных задач награждены известной Y-хромосомой. И если раньше эта Y-хромосома на избыточность каким-то образом регулировалась грубо, то есть с помощью войн, то в нашем обществе она регулируется скорее с помощью разных таких, ну, виртуальных средств. То есть мужчина конкурирует в бизнесе, в политике, в спорте. Ну, это тоже такие, старые средства. Современные мужчины конкурируют в совсем уже виртуальных сферах, то есть... ну, они не играют, грубо говоря, в футбол – они смотрят футбол по телевизору. И вот туда уходит вся их Y-хромосомная энергия. Или они вместо того, чтобы свой бизнес делать, читают о чужих миллиардах в газете «КоммерсантЪ», или вместо того, чтобы любовные приключения устраивать, они ходят на выступления Дмитрия Быкова. То есть вот существует целая огромная порнографическая культура, которая отвлекает мужчин в нашей современной жизни. Почему я про это очень много говорю? Потому что на этой порнографической культуре на самом деле построен основной бизнес, по крайней мере, в российском Интернете. А в западном Интернете есть большое отличие – он появился тогда, когда уже был очень сильно развит рынок и различные платежные системы. Поэтому там гораздо больше в Интернете сервисов, которые напрямую являются такими, практическими. Вы что-то покупаете, что-то продаете очень быстро, с помощью очень легких платежных систем. Вы участвуете в аукционах, заказываете билеты и так далее. А российский Интернет долгое время всего этого не имел, просто по отсутствию нормальных платежных инструментов. Его основной моделью была рекламная цель. То есть открутить побольше рекламных баннеров. Чтобы их открутить, нужно побольше нагнать людей на эти сайты. А чтобы нагнать людей, нужно показывать им достаточное количество какого-то, ну, порнографического контента, то есть завлекательных всяких новостей, ярких, но при этом совершенно не обязательных. Но желательно, чтобы люди смотрели их постоянно и подсели на них, вот как на некий поток, который каждый день смотришь. И даже появление социальных сетей на самом деле по большей части осталось в этой вот порнографической парадигме. То есть народ «подсаживается» на френдленты, ежедневно читает поток совершенно необязательных материалов. Но эти материалы каким-то образом там какие-то триггеры, нейрончики включают, да, и вот такой виртуальный опыт мы какой-то как будто бы получаем. А рождение детей ставит перед человеком огромное количество практических вопросов. И вот на этом месте, собственно говоря, происходит большой сброс вот этих вот всех, скажем так, порнографических увлечений. То есть становится понятно, что реальные задачи решаются, конечно, не так – не чтением, там, газеты «КоммерсантЪ» или не просмотром футбола. И это первое свойство родительских сообществ. Они не потребляют информацию таким потоковым способом, который привычен для потребителей новостных лент или каких-то других, обычных вот таких медийных структур. То есть, чтобы создавать медиа для родителей, нужно очень много думать, что именно они будут там читать? Как правило, это очень практические вопросы, связанные со здоровьем детей, с поиском мест для их обучения. То есть фактически все сводится даже в каком-то смысле к тому еще Интернету, который был до всех этих социальных сетей, то есть к Интернету как к некой библиотеке, как к некоему очень хорошему справочнику, который мы хотим получить. Он, может, не такой, но хочется именно это получать, вместо того чтобы читать каждый день новости. То есть это вот практичность. А из этой же практичности вырастает то, что можно назвать «привязками, локализациями в местах и во времени». Во времени даже, может быть, это более важная привязка. Некоторые люди, например, сейчас, делая родительские сервисы, сайты, считают, что вот нужно обязательно каждой маме там сделать карту, и она там будет видеть ближайшие к ней магазины, и ей так будет легче. Она же не может двигаться, она же как больная какая-то. Значит, ей нужно все показать ближайшее. А на практике это совершенно не работает. Современные родители – очень мобильные люди даже с несколькими детьми. Более того, многие уже эту мобильность сделали образом жизни, способом именно, скажем так, структурирования своего времени. Для них нет проблем съездить в парк на другом конце города, например, чтобы просто там с кем-то встретиться. Поэтому история с географической привязкой, может быть, даже уже в каком-то смысле уходит в прошлое. Кроме того, большинство современных сервисов, продающих товары, они приближаются сейчас уже с помощью Интернета к человеку, то есть у всех есть служба доставки. И получить товары из Лондона или из Китая с доставкой на дом выходит дешевле, чем в любом из магазинов Москвы. То есть даже не в ближайшем. Не нужно искать даже ближайшие магазины в Москве. Просто они все дорогие в Москве. Через Интернет люди находят это быстрее. И именно родители в этой истории как раз на передовой. Потому что у них стоят наиболее критические задачи по экономии своего бюджета. А обычный человек, так сказать, свободный от детей, может не задумываться, там, про лишнюю сотню рублей. А родители об этом задумываются. И, как правило, они открывают здесь совершенно новую экономику, например, совместные покупки и другие вещи, которые значительно снижают стоимость. И совершенно не важен этот самый магазин, который у вас тут, в вашем районе, ближайший, который вам на красивом приложении покажут. Он не нужен – он дорогой. Более важная привязка для того, что я называю локализацией, – это привязка к возрасту детей. И опять-таки, с этой точки зрения... Я, вообще, собственно, о чем, говорю? Я говорю о том, что медийный бизнес, как правило, совершенно не попадает в то, что называется «родительские сообщества». Они ускользают от него, от большинства систем, которые пытаются что-то сделать для них. Вот другая история – это про то, что у всех дети разного возраста, и каждый возраст требует своих каких-то продуктов, своих сервисов и своих услуг. Казалось бы, логичная вещь. Тем не менее, мы до сих пор с удивлением наблюдаем такую штуку, как бумажные журналы для родителей. И их количество увеличивается с каждый днем. Но вот с моей точки зрения, как человека, живущего в Интернете, они совершенно бессмысленны, потому что... вот каждый такой журнал, он состоит из материалов совершенно для разных возрастов. Там одна статья про роды, другая – про двухлеток, третья – про какие-нибудь школьные проблемы. И поэтому любой читатель, который берет этот журнал, он в среднем читает там, может быть, одну-две статьи. Остальные для него просто не нужны. То есть организация информации должна быть совершенно другая. Она должна быть именно связана с возрастом. И это поняли уже сайты, которые работают с родительскими сообществами. Большинство сайтов, последние, наверное, пять лет, ну, может быть, четыре последних года обзавелись такой линеечкой, если вы заходите на какие-нибудь сайты, что Мама.Ру, что еще какие-то, линеечкой, где написан возраст. Там недели беременности могут быть написаны, потом после родов, первый месяц, второй, год, два. И, попадая туда, человек попадает в некий, ну, календарь, что ли, где есть материалы по этому возрасту. Но это самый банальный уровень. Немногие, на самом деле, догадались, что туда можно приверстывать все новые материалы, которые раскладываются из разных источников. Но вы их совершенно не найдете. Если, например, бумажный журнал выложит свой архив в Интернет, никто не сможет найти материал, относящийся конкретно к двухлеткам, да. А если их переложить в нужную навигацию, то очень будет здорово: ты зашел в свои два года и получил все материалы. Некоторые вот сейчас начали догадываться, что можно так организовывать работу с материалами. А за этим есть и следующий уровень, который на сайтах вообще почти не реализован, но он реализуется именно в сообществах. То есть, так сказать, в самоорганизованных: форумных сообществах, в блоговых, ну и на тех площадках, где живут вот эти вот родительские сообщества. Это когда люди не просто читают материалы возрасту своих детей, а они прямо организуют мини-группы по этим возрастам. Ну, самые классические такие мини-группы – это когда две мамы с детьми одного возраста гуляют вместе. Особенно с колясками. Это часто можно видеть на улицах. Но вот с помощью Интернета такие группы организуются до очень таких более существенных размеров. То есть мамы еще на уровне, там, беременности узнают, когда у них сроки, и создают себе группы, там, какую-нибудь, например, «Майчата-2012». И вот все эти «Майчата» вместе обсуждают свои проблемы, которые всегда возникают одинаково на этой линейке временной. Точно так же у них одинаково возникают какие-то потребности, когда они могут вместе их удовлетворять, например, сделать совместную закупку какой-нибудь одежды или памперсов, или велосипедов. Потому что они именно и являются той группой, у которой одновременный запрос на эти товары, и он по календарю, вот этот запрос, так и стоит и дальше, и дальше, и дальше. Одновременно им примерно понадобятся эти самые велосипеды. То есть вот такая интересная модель реализована, например, на сайте Ева.Ру, где я работал, таких групп зарождается очень много. Но, как правило, сами сервисы интернетовские для них ничего не делают. Они существуют как такие самоорганизованные микрогруппы. И сами для себя делают какие-то сайты, или улетают на другие площадки, если им не нравятся существующие. Такие группы и в «Живом Журнале» есть, и на других площадках. Но я как раз сейчас хочу сказать о том, что это тот уровень самоорганизации, до которого, собственно говоря, интернет-сервисы, как осознанные сервисы, они еще не дошли. Люди знают, что родительские сообщества – это очень неоднородное множество микрогрупп. И как с этими микрогруппами работать, к сожалению, мало кто знает. Потому что классическая модель медийная, как я говорил, она построена на том, что у вас более-менее однородное сообщество. Вот есть любители футбола – вот они хотят узнать все, какой будет результат матча и обсудить конкретный набор футболистов. И этих людей можно масштабировать. Тысяча любителей футбола, 10 тысяч любителей футбола, 100 тысяч любителей футбола – они совершенно одинаковые. Такая однородная масса. А родительские сообщества строятся на микрогруппах, которые, как я говорил, локализованы: по местам жительства, по возрастам. Есть локализации не то что даже по образу жизни, а... Хотя, наверное, это образ жизни, да, когда люди выбирают определенный стиль жизни, но опять же не связанный с окружением. Например, вот мода на слинги. Есть такие штуки, может быть, знаете, в которых сейчас все модные девушки носят своих детей, вместо колясок – такие шарфы. То есть сообщество любителей слингов – это совершенно отдельная такая фэшн... фэшн-тренд такой, который тоже можно в каком-то смысле говорить о микросообществах, о микрогруппах. Они не бывают никогда большими. Но всех этих микрогрупп очень много. То есть такой длинный хвост. И следующая вещь, о которой опять же нужно сказать про родительские сообщества, чем они отличаются. Конечно же, они отличаются уровнем закрытости информации, что ли, или уровнем доверия. То есть в маленькой микрогруппе отношения, как правило, бывают очень крепкие и доверительные. Потому что люди занимаются воспитанием детей, и они выбирают себе таких людей, которые не откроют рот и не уйдут на два часа, оставив всех. И в то же время это означает, что их отношение к внешнему миру более закрытое. То есть это действительно такие микрогруппы получаются, как семечки в гранате – вроде бы гранат большой, но каждая семечка в отдельной какой-то такой вот оболочке. Они не любят открываться. Для организации больших и крупных родительских сообществ, особенно в офф-лайне, требуется действительно грамотная организация. Вот я был в лагере, который я сказал, в Белоруссии. Там было больше ста человек. Если говорить о семьях – примерно три десятка семей в смену. Но это действительно хорошо организованное родительское сообщество. Очень хорошо организованное. И опять же, если на него посмотреть, как оно живет, – там нет единой пионерской линейки, нет такого, что все уселись у мониторов и смотрят одни и те же новости. Это опять же набор микрогрупп: по возрастам, по интересам. Все время в лагере все чем-нибудь занимаются, и нет такой однородности. И поэтому создать такой баланс этих микрогрупп так, чтобы они при этом не разбредались далеко, но при этом еще и все-таки каждый своим делом занимался – это довольно большое искусство, до которого, скажем так, большой бизнес не доходит пока что. И я почему говорю о бизнесе, потому что, как правило, все спрашивают: какая там экономика; рекламщики интересуются, как туда попасть с точки зрения рекламы. Мы в свое время, когда была Ева.Ру, очень много показывали разным клиентам вот эту идею о том, что сообщества живут не так, как живет классическое медиа. К сожалению, большинству клиентов это не было понятно вообще. То есть приходили крупные компании, говорили: «Поставьте там баннеры рекламы на главной странице». Мы им говорили прямо так, что вот: «Ребята, ну никто не будет на эту главную страницу. Вот у нас вся жизнь там кипит. Давайте придумаем там какую-то акцию». Они говорили: «Нет. Вот раз все ставят большой баннер на главной странице, то и нам нужно поставить большой баннер на главной странице». То есть я под это дело даже сформулировал такую концепцию, что крупная корпорация – она является на самом деле неким довольно примитивным животным вроде динозавра. И динозавр – он так по-динозавровски мыслит. Он не видит мелких деталей. Динозавр может увидеть только другого динозавра. Если другой динозавр придумал новый вид рекламных акций, то остальные динозавры тоже будут это делать. А если динозавр не увидел этого, то ничего не произойдет. А тем более если учесть, что органы динозавра, они такие, ну, как сказать, длинные, да, то есть, например, существует транснациональная корпорация и у нее есть такое щупальце где-нибудь в России. Это щупальце вообще совершенно несамостоятельное, оно ничего не может само придумать, оно только может отчитываться о своих бюджетах и тихонько так сидеть. Поэтому этот огромный, странный орган, он совершенно не способен на контакт вот с теми мобильными сообществами, про которые я рассказываю. Поэтому, в конце концов, мы даже стали отказываться от идеи вообще пытаться объяснять им, что это такое. А в прошлом году у меня был еще более интересный опыт, в котором я убедился, что главными, скажем так... главные паразиты для корпорации находятся в самих корпорациях – их собственные рекламные отделы. То есть было создано довольно популярное и активное родительское сообщество по заказу одного крупного бренда. И в конце года неожиданно бренд этот проводит тендер и отдает это сообщество другому разработчику, другому агентству, которое благополучно его гробит. И это не первый раз. То есть схема, которая видна многократно. С точки зрения интернет-бизнеса – это какая-то чума. Ну, казалось бы, вот когда там растет успешное сообщество – наоборот, ты дай этим людям еще чего-то, масштабируй его, проси их сделать еще несколько. А с точки зрения корпоративного динозавра, совершенно… история совершенно другая. Есть некий освоенный бюджет, который рекламный отдел освоил, отчитался, и все пошли, как говорится, на новые должности, в новое отделение, набрали новых рекламщиков. А им нужно новый бюджет на следующий год осваивать. Зачем им уже существующее сообщество бренда? Им совершенно не нужно. Поэтому им нужно что-то свое придумывать. И вот этот цикл годовой у корпорации вот этого вот «распила» бюджетов – он совершенно не предполагает, что вы работаете с такими вот живыми структурами. Поэтому в результате, как мне кажется, тут у меня есть два пути: можно надеяться на то, что, с одной стороны, кто-то поизучает эти микрогруппы и научится с ними аккуратно работать, и придумает формы маркетинга новые. Но я, честно говоря, на это не сильно надеюсь. Мне, наоборот, кажется, что будет тот путь, который избрали многие интернет-проекты – такие, например, как Ева.Ру и другие. Когда создается просто многоуровневый такой сайт, и на входе он для рекламодателей, для динозавров, выглядит как такой тупой, глянцевый журнал, где висят красивые баннеры, там, интервью со звездами, как это у нас принято, там: «Что сказал Киркоров?» Это внешняя такая сторона, это такая маскировка для динозавров. А где-то внутри живет совершенно отдельно на своей площадке интернет-сообщество, которое делает свои замечательные штуки, развивает свои тренды, кто-то там слингами торгует, кто-то вообще совместную закупку земли организует, уже там свою деревню люди строят, ну, все, что угодно. То есть все будущее оно спокойно там развивается, а динозавры его не видят, и они видят только вот этот внешний глянцевый фасад. Вот примерно такая структура сейчас существует на многих площадках вот таких вот социальных. И мне кажется, что это нормально. То есть ну и хорошо, что динозавры не долезают вот до этой структуры родительских сообществ. Да, а есть такая внешняя история, какие-то там... реклама каких-нибудь творожков где-нибудь висит – и все. Мы все понимаем, что она не доходит до потребителя – и прекрасно. Пусть они отдают свои деньги, значит, на эту рекламу. Площадка будет жить, а мы на площадке будем делать разные свои дела. Вот примерно так устроена сейчас эта загадочная экономика. То есть здесь можно было бы еще рассказывать о том, как внутри сообщества это происходит, как там возрождаются, например, отношения каких-то взаиморасчетов, как возникают свои аналоги какой-нибудь кармы. То есть когда заслуги определенным образом фиксируются в общественной памяти. И люди, которые что-то делают для сообщества, они автоматически получают больше прав. То есть такие системы есть, они разные. Их можно как-то критиковать, сравнивать. Но я просто сразу говорю, что это такая внутренняя история, которая в лучшем случае, когда она не доступна внешнему наблюдателю, и туда нет входа для какой-нибудь вот... какого-нибудь маркетинга. Это в лучшем случае Система заслуг. Потому что, как мы знаем по примерам некоторых сайтов, там какого-нибудь Хабрхабра – когда вроде сначала создается Система кармы, все там на нее работают, потом выясняется, что рекламодатель, который приходит с деньгами, может, собственно говоря, купить те же самые возможности. И его записи будут на главной странице, невзирая на то, что он только что, так сказать, «с мороза вошел». Какой смысл тогда... То есть обесценивается внутренняя валюта. Поэтому она, очевидно, должна быть другая. Не такая, которая доступна окружающим. И в этом смысле я раньше, например, очень много возился и смотрел: а вот на этом сайте такие баллы, на этом сайте такая карма, на Еве там какие-то погоны. Ну, то есть пытался разобраться: как удобней, как лучше, какие заслуги лучше суммировать в эту карму, как сделать так, чтобы она не накручивалась. Вот последнее время я больше все-таки думаю о том,

что лучше ее вообще не... ну, как это сказать? Не то что не визуализировать, а не показывать ее в виде таких формальных линеек. То есть лучший случай, когда карма все-таки остается внутри самого сообщества, – тогда ее сложнее взломать. Вот как-то так. Ну, примерно все, что я хотел сказать в таком вводном варианте. Детали, какие-то еще вопросы, если есть, вы можете у меня спрашивать.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Я попрошу чуть подробней рассказать как раз про то, как внутри организуются эти сообщества? Потому что ты на этом закончил, а нас это страшно интересует.

АНДРЕЕВ А.:

– Организуется что именно? То есть какая часть их?

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Внутренняя экономика, оценка друг друга и какая-то система взаимозачетов? То есть насколько это связано с их какой-то деятельностью? От чего это зависит? Как это получается?

АНДРЕЕВ А.:

– Ну, самый простой вариант, который выглядит примерно так, как выглядят баллы в разных играх, да? Это когда люди делают что-то на сайте, все действия фиксируются, и за эти действия они получают определенные баллы. То есть ты зарегистрировался – получил столько-то баллов, написал пост – получил столько-то баллов, твой пост нажали сколько-то «лайков», и людям это понравилось – опять же это все суммируется к твоей карме. Здесь интересно, что в большинстве случаев это все в линейную оценку складывается. Поэтому более интересны случаи, когда люди делают несколько оценок, то есть не склеивать это в одно число. А когда получается, что ты видишь несколько видов активности человека, то есть он, может быть, немного пишет, да, и в этом смысле по числу текстов у него будет небольшой рейтинг. Но у него зато будет высокий рейтинг по количеству ответов, за которые люди похвалили. Может, он десять ответов дал, но они все супер! Тут как раз интереснее вытаскивать вот эти вот параметры и смотреть: что из этих параметров более существенно для сообщества? Потому что первая логичная такая история – это именно когда люди, скажем, ради трафика делают, это действительно делают за каждое действие какие-нибудь баллы. Но это не очень приятно. Потому что у всех начинают «пузомерки», начинается вот эта вот история. Почему я сказал, что хорошую карму лучше прятать. Может быть, нужно делать две кармы. Так тоже бывает. Я знаю примеры сообществ, когда есть одна оценочная система, общая такая – там все меряются, какие-то медальки дают друг другу. А есть внутри люди, которые просто вот, достигнув какого-то статуса VIP, они просто на следующий уровень перешли – и там у них нет уже «пузомерок». Там они уже являются людьми, которые получили новые права, и они занимаются организацией уже, решают какие-то вопросы, грубо говоря. И у них совсем другая уже система... как такая надстройка, что ли. Иногда это называется «общественная редакция», иногда это называется «модераторы» – вот какие-то такие. Как правило, в хороших сообществах всегда возникает набор вот такой двухуровневой структуры. Или, если какие-то мастер-классы или еще какая-то организация, то Ведущие там. То есть вот эти люди и вот эти два вида оценок у этой группы и у широкого сообщества – они, как правило, разные. Но по деталям – я не знаю, насколько нужно уточнять, за что людям дают баллы, за что не дают. Но опять же здесь очень много игр. К сожалению, сейчас существует огромное количество людей, которые ради этого приходят в сообщество, чтобы накрутить себе там какие-то очередные конкурсы. И, в принципе, это забавно. Вот мы в последнем случае, когда я делал сайт Агулайф, мы как раз думали: как бы эту энергию в мирных целях использовать? Потому что женщины очень любят собирать такие огромные толпы, которые ходят с сайта на сайт и голосуют друг за дружку. Но так особо не придумали, что с этим делать. Разве что благотворительность. То есть вместо голосования за фотки предложить там всем посылать рубль в благотворительный фонд. Но это другая история. Эта история, скорее всего, про людей, которым не хватает игр, какого-то азарта. Я всегда считаю, что для них надо просто игры делать отдельные. А Система кармы – она должна быть все-таки другая. И в этом смысле как раз она не должна быть механическая. То есть лучше, когда есть ручное начисление этих самых баллов. Ну, как-то так.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо большое. Я думаю, что мы к теме заслуг и сообществ еще вернемся. Друзья, давайте тогда, наверное, перейдем к вопросам.

Ж-1:

– Добрый день. Я как раз представляю новый сайт для родителей, посвященный детям, часто болеющим лор-органами. И вопрос по контенту. Вы сказали, что нужно по возрастам делить. Можно ли это все-таки сделать на одном сайте – объединить там и грудничков, и подростков, если это четко прописать в меню?

АНДРЕЕВ А.:

– Это можно сделать. Другой вопрос, что, как правило, большинство сайтов играет какую-то конкретную группу. Если вы этим занимаетесь как бизнесом, есть очень много сайтов, посвященных отдельно беременности; есть много сайтов, посвященных от 0 до 3-х; есть очень немного, но сайты, идущие дальше, то есть от 3-х до 12-ти. Вот «Летидор», например, посвящен этому возрасту, и мы заранее понимали, что, например, вот возраст 0-3 – уже столько сайтов наделано, что не надо туда соваться. Но если у вас сайт посвящен заболеваниям, то тут, наверное, речь не идет о сообществе, понимаете? А сообщество, с моей точки зрения, это люди, которые будут заниматься какими-то совместными действиями. А если сайт посвящен медицине и лечению, то это скорее как справочный сайт. Поэтому там понятие о навигации другое. Там человек должен при наличии болезни или симптомов максимально быстро выходить на эксперта или на какую-то консультацию, или еще на что-то. То есть это вообще другой тип. Вряд ли лор-больные будут организовываться в сообщества, понимаете? А какая может быть задача вовлечения?.. Да, это классическая история. Всем так говорят: вот если вы делаете сайт, создайте там сообщество, и у вас там будет из-за этого трафик. Не знаю. Вот меня не тянет сидеть на сайте, посвященном какому-то заболеванию, и долго там что-то обсуждать. То есть это все-таки какая-то искусственная, мне кажется, история. Если уж вам хочется создать там «движуху», то опять же она должна быть построена вокруг конкретных сервисов, о которых вы рассказываете. Есть врачи, например, есть клиники – сделайте рейтинги этих клиник, пусть люди обсуждают конкретные случаи, когда им помогли, не помогли. Вот это может, да. Но это все равно не сообщество. Это скорее уже будет сайт рецензий, каких-то отзывов. Опять же другой вариант – вопросы и ответы. Очень популярный сервис для того, чтобы увеличить аудиторию. То есть люди к вам приходят, вы на сайте отвечаете на их вопросы. Эксперты отвечают. Хорошие экспертные ответы. Вот хороший рецепт. Это не сообщество. Не надо замыкаться на представлении о том, что если вы нагнали туда людей – они все будут в форуме сидеть и чего-то там тереть. Да они не будут. Уже никому не интересно. Люди сейчас уже в Интернете наигрались в социальные сети. Им интересны конкретные вещи. Либо здесь мы получаем справочную информацию, либо мы здесь организуемся, договариваемся и что-то делаем в офф-лайне. Собираемся на какой-то мастер-класс, еще куда-то, вместе куда-то ходим, понимаете? Но так, чтобы они сидели и просто терли – ну, это нужно постараться. Чтобы вытащить их из всех социальных сетей, чтобы они сидели и лор-заболевания обсуждали – я в это не очень верю. А вот написать отзыв – да. Получить ответ на конкретный вопрос – да. Это можно. Но это справочный сервис, хорошо организованный. Экспертный. Вот так вот.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Еще вопросы?

М-1:

– Привет. Скажи, пожалуйста, а почему в России так все-таки не пошли широко, как на Западе, рекомендательные системы? То есть вот за рубежом одно время это был один из ведущих трендов, а в России оно так и не вышло за рамки отдельно взятых там поездок за памперсами, и даже я слышал среди инвесторов, которые дают деньги на новые start-up, то есть там они уже на входе красными буквами пишут: «Не заходить к нам, в том числе с проектом какой-либо рекомендательной системы».

АНДРЕЕВ А.:

– Ты знаешь, мне кажется... И я, кстати, об этом говорил некоторым авторам таких проектов, и они эту идею реализовали на самом деле. Проблема была вот в разрыве между рекомендацией и продуктом. Ну, это то, что я в начале говорил – то, чем наш Интернет отличается от западного, в котором ты можешь, собственно говоря, идти туда, как в магазин, и покупать. А у нас как бы ты можешь обсуждать, но при этом ты выясняешь, что вот есть хороший товар, но только его надо из Китая заказать и доставить, там не знаю, почтой России, да? Через четыре месяца еще, может, не тебе придет, а кому-то другому. Вот в этой ситуации рекомендательный сервис, ну, несколько просасывает. От того, что ты получил рекомендацию... А тем более отсутствует эта история про спонтанную покупку, которая на Западе вполне работает. Вот тебе рекомендовали – ты говоришь: «О!» Ввел номер своей кредитки и пошел, и купил сразу. Это другой механизм навигации именно по рынку. Не вообще навигации... Ну, что, навигация? Ну, узнал ты про хорошую вещь, а у тебя ее нет. Ну и зачем ты?.. Что, мечтать о ней будешь? И поскольку у нас вот эта связка с рынком не работала, то и сервисы не шли. Но в принципе, если эта связка сейчас будет работать, то рекомендательные сервисы, я считаю, станут очень хорошим навигационным инструментом. Ну, по крайней мере, вот некоторые примеры хорошей работы рекомендательных сервисов сейчас основаны на пиратском контенте. То есть как делается? Рекомендательный сервис рекомендует вам книжку или фильм и тут же дает ссылку на этот фильм «ВКонтакте», или эту книжку где-нибудь, там, на эквадорской библиотеке. Все работает прекрасно, прекрасно все люди ходят туда за этими фильмами, потому что сразу есть то, что тебе нужно, а не только рекомендация. Если при этом будет отстроена система покупки этих вещей, то я думаю, что люди будут пользоваться этими сервисами больше.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– А они как-то способствуют развитию внутренней экономики? То есть то, что ты упомянул о том, как люди внутри начинают создавать какой-то свой малый бизнес, свои сети?

АНДРЕЕВ А.:

– Да, да. Кстати, среди родительских сообществ очень много народу, которые создали собственные магазины, некоторые даже вот (00:46:00) собственные службы доставки пытаются создавать сейчас, потому что они попали вот именно в эти ниши, которые никто почему-то не видит. То есть люди думают, например, о глобальном сервисе рекомендаций или думают о том, как нам, не знаю, сделать свой eBay, да, но при этом забывают о том, что службы доставки нет. И опять же, есть очень интересная история как раз про нишевые продукты, которых вот длинный хвост – он большой. Но заниматься этими продуктами по отдельности, например, какие-то магазины не хотят. Например, магазин игрушек, который берет себе вот такой репертуар некой попсы, но он не берет какой-нибудь там конструктор, который навороченный и очень развивающий, стоит 200 баксов. Понятно, что его два человека купят, там, за месяц, да еще и на полках не найдут. Поэтому магазин не может себе позволить вот весь этот длинный хвост. Но его начинают активно осваивать как раз родители, которые это понимают. Они начинают делать маленькие магазинчики с альтернативными товарами. И таких родителей как раз очень много. Мы публикуем регулярно истории всякого малого бизнеса – это, наверное, топовая такая вот по числу бизнесов, связанных с появлением детей. Это главная история – когда люди создают свой магазин. Потому что они понимают, что элементарные и дешевые очень вещи, которые можно, там, из Китая привезти, досюда не доходят. И они делают магазин, и прекрасно на этом зарабатывают. Но он – это маленький, нишевой, не воюет с глобальными сетями, зато в нем можно найти вот тот самый конструктор, которого ни у кого нет.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Все-таки это происходит на основе сообщества, получается?

АНДРЕЕВ А.:

– Да, естественно. Это происходит на основе понимания потребностей сообщества. Когда все вокруг говорят, что нам это нужно, нам это нужно,   потом они организуют, например, совместную закупку, да, потом кто-то понимает, что этих совместных закупок будет еще много. Но не так чтобы много, чтобы до этого, там, «Ашан» догадался, да. Но достаточно много – одна, вторая, третья. Проще самому сделать магазин. Поэтому вот так оно и растет. И таких потребностей, в общем-то, достаточно бывает. То есть я регулярно как раз через Интернет добываю вещи, которых в магазинах нет. И самое интересное, что экспертные знания об этих вещах, они как раз приходят из сообществ. То есть так бы я не узнал просто, мне бы не показал никто, что вот есть, грубо говоря, кубики детские, в которых многогранники невыпуклые, а еще и вогнутые. Есть кубики с дырками, есть разной формы кубики. Они есть. Но у нас в магазинах только те продаются, которые обычные. А так ты видишь... И в сообществе интенсивно очень идет обмен такими вот альтернативными штуками. И пока нельзя говорить, что эта экономика перешибла попсу, да, но она о себе достаточно активно заявляет. Одежда, например, детская. Опять-таки мы понимаем, что все это сейчас уже производится в том же Китае. Значительно дешевле, чем то, что в наших магазинах продается. И, правильно организовав эту цепочку в маленькой нише, можно очень выгодно это все реализовать вот так вот. Опять же это очень удобно людям, которые в сообществе, потому что у них есть уже клиентура. Они знают, что им нужно. Они сидят в социальных сетях. У них вот этот вот гон за маркетинг, когда ты на естественном языке разговариваешь, – у них он лучше работает. И то же касается и разных других услуг. Но это как раз интересная тема такой вот экологии, что ли, экономической, когда в таких условиях, вот в этих сообщных, выживает бизнес до определенного размера. То есть он именно нишевой – как в лесу есть вот высокие деревья, есть, там, подлесок, да, а есть трава. Они все занимают свои ниши, и никто не будет... Ну, куст не пытается расти выше, да. Так и здесь. Есть, например, как в сообщество родительское приходят представители небольшой клиники или одиночный, там, какой-нибудь врач, который очень хорошо разговаривает на естественном языке и собирает небольшую свою аудиторию. Приходит туда представитель какого-то крупного медицинского заведения – и не может разговаривать. Заведение начинает суетиться, начинает нанимать агентство. То агентство нанимает каких-то специальных вирусных людей. То есть вот это вот выстраивается какое-то нечеловеческое щупальце, которое пытается туда внедриться. Все потому, что эта компания просто более крупного размера. Она не там, она в эту нишу не лезет. Поэтому здесь, да, выстраивается вот такой как бы подлесок своего рода совершенно другого бизнеса. Он очень интересен для таких, ну, продвинутых родителей, которые действительно занимаются детьми.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Я у тебя все-таки доспрошу. А смотри, есть ли связь между тем, о чем мы говорили, социальной структурой внутренней, какими-то заслугами, кармой, которой обмениваются люди, и этой экономикой? То есть переходит ли здесь конвертация какая-то?

АНДРЕЕВ А.:

– Пока, напрямую нет. То есть пока нет систем, в которых ты напрямую свою карму в деньги превращаешь. Есть опосредованные варианты. Например, ну вот я рассказывал про слинги, да. Это очень модная такая штука, и многие девушки, покупая слинги, потом их снова перепродают. Они могут что-то с ними делать, они могут их как-то обработать, еще как-то красиво перекрасить. То есть и в этой истории существует определенный рейтинг людей, которые действительно разбираются в слингах, и у них принято покупать. И когда кто-то покупает, он может зайти в этот рейтинг и посмотреть – это нормальный покупатель или это вообще неизвестный человек, который неизвестно что впаривает. В этом смысле, вот эта карма, которая накоплена, она сильно помогает дальше играть в эту игру. То есть у этого человека, грубо говоря, товар уйдет сразу. Точно так же это касается и других таких вот, ну... скажем так, низкоуровневых видов бизнеса. Там, как правило, есть перевод, перевод кармы в... ну, скажем так, что ли, хорошие отношения переводятся в хорошую продажу.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Окей, спасибо. Так, мы немножко ушли в экономику. Я думаю, что есть тоже вопросы и с другой стороны.

АНДРЕЕВ А.:

– Ну, давайте. Кто? Какие еще есть вопросы?

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Так.

АНДРЕЕВ А.:

– Все, тишина.

Ж-2:

– Алексей, если говорить не только вот про то, что мы что-то все время покупаем и, ну, как-то свою жизнь обустраиваем, а если говорить про аксиологию. Есть ли такие примеры или есть ли ваш опыт, когда сообщество родительское задается более серьезными вопросами, связанными с воспитанием детей, и находит какие-то интересные решения?

АНДРЕЕВ А.:

– Да. Конечно, есть. Просто я, скажем так, основную тему все-таки построил вокруг экономики, потому что были такие, такой вопрос был, да, что существуют ли, вот, альтернативные экономики и как эти заслуги во что-то трансформируются. На самом деле, конечно, очень многие сообщества именно это целью своей и ставят – родительские. С чего я, собственно, начал, да? Воспитать детей в некотором мире, который для этого изначально неудобен и не предназначен. Но вот примеров таких много, я один уже приводил, да, я вот сейчас из лагеря вернулся, где большинство родителей в этом лагере были сами преподавателями. И я считаю, что это один из лучших вариантов вообще обучения. К сожалению, у нас возникла такая система, в которой преподавателем считается, ну, совершенно какой-то отдельный человек, незнакомый вам человек, непонятно какой-то системой обученный. Он по умолчанию считается носителем знания. На самом деле, работа с детьми учит совершенно другим наблюдениям. Например, наблюдение о том, что дети копируют в первую очередь то, что делают их родители. Не то, чему их учат, а то, что они делают. Поэтому лучший вариант – когда родители действительно делают что-то и это показывают. Так было устроено, в принципе, образование, ну, такое, знаете, где-нибудь в Средние века, да, когда кузнец обучал своего сына кузнечному ремеслу, сапожник – сапожному ремеслу. То есть были такие потомственные профессии. Им не хватало чего? Общего образования.. Да, им его не хватало. Но если вдруг мы перенесемся с этой моделью в наше время, то мы обнаружим, что общего образования вокруг – просто завались. На самом деле, обучить ребенка тому, чему учат в начальной школе, может почти любой человек. Что не характерно, для Средних веков. Почему возникла, наверное, эта профессия учителя – потому что вот приехал грамотный человек в безграмотную деревню, да, и он всех учит писать. Видно разность потенциалов: вот не умеющие писать – все, а вот один умеющий. Сейчас немножко странная ситуация: дети учатся тому, чему в принципе их родители могут легко и так их обучить. Или даже не родители – соседи могут обучить. Зачем это нужно, да? То есть гораздо интересней было бы сейчас подумать о других знаниях, которые детям можно показывать, да. Найти с помощью того же Интернета людей, которые рядом с тобой занимаются какими-то другими профессиями, и показать. Или, например, собрать родительское сообщество, чтобы каждый из родителей показал детям свою профессию. Прям наглядно показал. Не вот в теории, там, в книжках – вот там машинка нарисована, а вот тут есть папа-водитель – вот покажи свой грузовик. Есть папа-компьютерщик – покажи компьютер. И вот эта идея в каком-то смысле была и реализуется во многих подобных проектах. Я знаю, есть папские вот такие, клубы пап, да, которые именно этим занимаются. Они через Интернет работают, встречаются через какое-то время папы с детьми, и сегодня, там, один что-то рассказывает, завтра другой. Ну вот лагерь, в который я ездил –  там каждый, как я сказал, из родителей показывал что-то свое. Кто-то там рыбу ловил, кто-то там луки мастерил, кто-то еще что-то делал. Это, конечно, пока такая, игровая модель, но в принципе, мне кажется, что она должна развиваться. Ну, по крайней мере, я от себя могу сказать, что я больше верю преподавателям, у которых есть свои дети и которые вместе со своими детьми учат других детей. Потому что, вот... ну, как бы это сказать получше... Я понимаю стимул этих людей. Они, может быть, простые стимулы, но они лучше тех стимулов, когда ну, кто-то вот там, какая-то, условно говоря, девушка из пединститута по какой-то формальной книге что-то там шпарит. Вот эту девушку я совсем не понимаю. Тут я хотя бы понимаю, что вот – это мама, вот она села, вот она показала пальчиковые игры, и вот толпа детей стала повторять. Это работает. Она не будет своим детям, извините, мозги пудрить. Так что это интересная модель. Интересна также модель, которая мне нравится – это идея о том, что есть горизонтальный перенос образования между детьми. Ну, мы все знаем, что дети учатся, опять же копируя своих сверстников. И, как правило, они учатся плохому. Пошли дети в школу, вернулись – матом разговаривают. Аналогично и на самом деле можно же устраивать перенос и более полезных знаний, просто об этом, ну, классическая система не думает образования. В классической системе – сверху учитель и много внизу маленьких детей. И вот так вот поток идет, как водопадик такой знаний. Интересно смотреть, как дети учатся в более распределенной системе, когда, например, есть кто-то постарше, который чему-то обучился, и он уже младших обучает. Что для этого нужно? Оказывается, что для этого нужно обучение детей совместно разных возрастов, чего, например, в классической школе нет. А вот в лагере, где я был, и в некоторых других подобных системах это есть. То есть люди постарше уже что-то делают, они могут показывать это людям помладше. А преподаватель показывает какие-то наиболее сложные вещи. Вот такой происходит именно параллельный перенос знаний. Ну и, кроме того, тут могут даже присутствовать самые маленькие дети, которые вообще не учатся напрямую, но они видят процесс. Вот я неоднократно наблюдаю у своего младшего сына, которому полтора года, как он, видя, что делают что-то старшие, примерно на год раньше обучается некоторым вещам, чем его сестра и брат. Ну, потому что это не то, что ты ему внушал и показывал, а то, что он видел, еще не включаясь, просто ползая вокруг. Он это видел, и он через какой-то момент начинает это делать сам. И вот такие альтернативные способы, опять же неклассические, которые... Ну, в школе же все по классам разбиты, да, там такого нет. Все это реализуется. Да, есть такие примеры. То есть процессы идут. Ради этого, собственно говоря, и такие сообщества, как правило, и строятся. Потому что то, что я говорил про экономику, – это вот именно внешний, как это сказать, внешний круг обороны. А внутри-то как раз самое интересное происходит. В реальности в разных местах... надо искать. Я же говорю, оно не такое... как сказать, оно не такое, как это... как Киркоров, оно не лезет наружу, понимаете. Это закрытые, достаточно закрытые системы. Просто если вы будете их искать, вы их найдете. Вот.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Алексей, может, ты приоткроешь тогда нам еще один, у меня возник тут вопрос. Тут мы честно не нашли, вот как к этому подойти. Известно, что, так или иначе, создаются сообщества, которые формируют образовательную систему вне традиционных институтов, которые, ну, вот, девушка из пединститута и все такое. С одной стороны, это альтернативные какие-то школы, и так далее, да, даже, собственно, сообщества родителей. Поскольку, ну, как бы предпосылкой, что ли, «Экономики заслуг» является та штука, что вот люди собираются вместе, они могу оценить, так или иначе хорошо, нравится им то, что делают другие люди или нет. То есть тоже такие, как бы клубы небольшие, но имеющие тенденции к разрастанию и такой экспансии даже. Вот есть ли какие-то такие сообщества, и можно ли их не просто вот сказать, что они где-то существуют, но... занимаются ли они какой-то просветительской деятельностью? Есть ли какие-то истории того, как люди, там, не знаю, дошкольное образование, школьное образование, младшие классы, может быть, помогали его как-то создавать родители? И потом мы можем обратиться к этому примеру и сами сделать что-то такое?

АНДРЕЕВ А.:

– Ну, есть хорошие, скажем так, преподаватели. Это история... тут слово сообщество как-то очень такое, мутное, в этом смысле получается, потому что, как правило, если говорить про образование, то эта структура такая: есть отдельные люди, вокруг такие вот точки кристаллизации. Вокруг них собираются еще какое-то количество людей. Тут важно как раз, чтобы это не превращалось, например, в культ одного человека. Вот то, что я сказал: когда один сверху преподаватель, а снизу, так сказать, вот эти все... паства, да. Тут как раз интересней, когда собираются именно другие преподаватели тоже, и получается такое сообщество, в котором умеренный процент людей, случайно попавших, да. А значительный процент людей, которые сами тоже что-то делают. Есть такие сообщества, да, но вот если я сейчас стал про них думать, и я понял, что, наверное, основной принцип участия в таких сообществах, состоящий в том, что действительно ты сам тоже что-то делаешь. Может быть, это принцип грубый, да, потому что некоторые люди говорят: «А возьмите меня вот в этот клуб, вот на этот мастер-класс, возьмите меня в этот лагерь». И здесь им могут сказать так: «А... ну, а что делаешь? Мы тебя не видели, мы не знаем, чему ты можешь детей научить». И могут вполне так этого человека отшить. Это вот такой вот, в принципе, грубый принцип, но, наверное, он и должен так работать. Потому что если говорить об образовательных сообществах, в том же Интернете огромное количество вот таких вот пустых «говорильных» форумов, где все что-то предлагают, что-то трут. И совершенно отдельно существуют небольшие какие-то группы людей, которые говорят: «Ну, соберемся вот там-то, да, ты делаешь это, ты делаешь это, ты привозишь это». И они вот как раз, эти микрогруппы, делают гораздо больше и интересней, чем какие-то вот большие, там, не знаю, условно говоря, тины канделаки какие-нибудь.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Мы исходим из того же, и здесь всегда есть такой риск, что, получается, что те, кто не социальный, кто относительно не умеет находить контакт с другими людьми или делать что-то полезное, чтобы получать свой «лайк», они оказываются выброшены. Вы с таким не сталкивались?

АНДРЕЕВ А.:

– Я сам ужасный социопат. Ничего. Мне кажется, что при современных средствах коммуникации, таких как, например, Интернет, который позволяет вам не вступать в прямые физические контакты, не публиковать своих данных, не публиковать фотографии, а дает огромное количество аккуратных способов входа и знакомства, даже для социопатов. И он дает возможность показать себя точно так же, как другие люди. В этом смысле как раз я бы таким людям советовал просто пробовать способы необязательно стандартные. Если кто-то кричит «вот я это делаю», а ты попробуй по-другому это сделать. Есть возможность виртуального персонажа создать. Неважно, что он потом будет развиртуализован, важно, что люди поймут, что ты это сделал, и ты как раз попадаешь туда, может чему-то других научить.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Пожалуйста.

М-2:

– Я хотел спросить. Вы говорите, что 0-3 очень много групп. А мне интересно, с точки зрения развивающейся системы 0-3 и группы, которые этим занимаются, вообще существуют в вашем опыте?

АНДРЕЕВ А.:

– Еще раз, чем занимаются?

М-2:

– Развитием.

АНДРЕЕВ А.:

– Развитием этих сообществ?

М-2:

– Нет, развитием именно детей от нуля до трех.

АНДРЕЕВ А.:

– Да, так я же говорю, большинство таких групп, включая лагерь, в который я ездил, или мероприятия, на которые я с дочкой хожу, они построены вокруг разного рода образовательной деятельности, и люди, которые там, это, по сути, преподаватели.

М-2:

– Ну да. То есть, знаете, я просто сталкивался, ребенок в семье, родители говорят каждый на своем языке, плюс еще ребенок находится в России, родители, естественно, нерусские, плюс у них в доме люди, которые занимаются домом, еще – то есть четыре языка, ребенок на всех четырех говорит как на родном. Причем когда я разговаривал с этим ребенком, у меня было полное ощущение, что это русский ребенок. Когда она начала разговаривать с мамой, это итальянский был ребенок, с папой – немецкий.

АНДРЕЕВ А.:

– Повезло человеку, научился.

М-2:

– Да, повезло человеку. Мне интересно, существует сообщество, где везет, где они по этому принципу создаются? Именно чтобы…

АНДРЕЕВ А.:

– Да, чтобы собрать людей и разному научиться.

М-2:

– Да, чтобы ребенок взрастал, понимаете, как Моцарт. Ему с папой повезло.

АНДРЕЕВ А.:

– Да, да, да. Существуют, да. Но, опять же, я должен сказать, что это все-таки микрогруппы. В этом есть минус и в этом есть плюс. Мы недавно как раз обсуждали это на одном, скажем так, не знаю, семинаре – не семинаре, как обучать детей математике, чтобы было интересно, и разным другим вещам. И я там тогда сказал такую вещь, что дети хорошо обучаются тем вещам, которые самим родителям интересны. А к сожалению или к счастью – в общем, в данном случае к сожалению – вещей, которые одному человеку интересны, немного. У каждого из нас есть, может быть, два-три увлечения, но не десять. И каждый из нас может обучить своего ребенка каким-то вещам, которыми мы увлекаемся. Если мы соберем группу людей, умеющих еще что-то, мы еще можем показать десяток, два десятка разных умений, но, наверное, не больше. Поэтому здесь все-таки не должно быть какого-то наращивания: «а еще, все ему покажем» – нет, мне кажется, достаточно того, чтобы человек вышел за пределы ограниченных интересов своих родителей. То есть у родителей есть три-четыре увлечения, интереса, они показали – молодцы. Выйдем за эти пределы, покажем ребенку, что есть еще другие интересы – может быть, он ими увлечется. Интересы наших друзей, некоторого ближнего круга, десятка человек. В принципе, достаточно. У него уже будет просто общая идея, что не все ограничено миром родителей. Дальше, я думаю, он должен уже разобраться сам. Даже если в этом круге он не найдет своего интереса, он просто будет знать, что мир открыт. Дальше группы он будет формировать сам. Я возвращаюсь к свежему примеру своего лагеря: там было довольно много занятий, очень плотная программа для разных возрастов. И для маленьких детей была там «ползучка», для детей постарше, для совсем уже подростков. Была астрономия, математика, разные виды крафта, то, что называется, и так далее, были подвижные игры. Что интересно там, где-то на четвертый-пятый день мои дети начали заниматься какой-то самоорганизацией. Они стали сами какие-то игры придумывать, они стали понемножку косить занятия, но при этом они зато находили, оказывается, что у кого-то там какая-то еще игра с собой привезена, у кого-то еще что-то, кто-то озеро с лодкой нашел. То есть достаточно как раз – то, что я вначале сказал – показать людям, что бывают разные вещи просто помимо школы, помимо увлечения твоих родителей. Если ты покажешь, дальше он по аналогии сам уже догадается, что можно найти. Мой сын вдруг закосил математику, нашел себе компанию на какую-то игру, и они с пацанами в это дело играли. Я очень удивился, с другой стороны, подумал: «Ну а что, это нормально. Уже должен сам организовывать, и пусть он это делает, и замечательно». Тем более что игра была хорошая, стратегическая. Хотя, я к чему говорю, это не было привезено в лагерь, этого не было в программе, но он нашел – хорошо, нашел, молодец.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Ваш вопрос.

ТАТЬЯНА:

– Можно короткий комментарий, потом вопрос? Татьяна меня зовут. К вопросу о везении и к вопросу о том, какой у меня вопрос следующий будет. Вопрос такой: какие качества мы развиваем в детях? Я просто хочу привести пример, какое я воспитываю принципиально важное для меня качество. Я с детства погружаюсь в разные сообщества, в год по нескольку штук за раз, специально сама лично вхожу в разную практику, чтобы почувствовать разные особенности этих сообществ. Так же я детям делаю. Это к вопросу о везении. Допустим, я не владею саксофоном, но ребенок у меня захотел играть. Моя задача – купить саксофон и отвести его в школу, пусть играет. Допустим, он увлекся актерством. Я нашла самого лучшего здесь актера, кто учит детей киноискусству, и он съездил в лагерь. Потом он зашел в монастырь, ему понравилось. Теперь он в православном лагере, хотя я тоже не православная. Другим сообществам я его… Это как бы социальные языки, мы можем владеть разными языками. Такой коммуникационный навык для меня принципиально важен, потому что с этим можно прекрасно жить и это вопрос выживания в ситуации изменяющихся условий. А что еще сообщество и вся эта тематика, которой вы занимаетесь, родительская, детская, какие еще качества вы тоже принципиально… видите, как люди воспитывают своих детей, какие важные качества для будущего наших детей? Потому что я таким образом показываю максимальный выбор. Вот у тебя есть выбор, а выбор делаешь сам. Я способна такой выбор настроить, но что-то я не улавливаю. Поэтому я учу ребенка потом самому простраивать себе выбор. Это одна история. Какие еще истории у вас есть такие, что прямо кажется?..

АНДРЕЕВ А.:

– Да, у меня как раз, может быть, немного даже наоборот, потому что я сначала про выбор расскажу. Мне кажется, что я в каком-то смысле, например, со своим старшим ребенком как раз чересчур переиграл с историей про широкий выбор, потому что часто стали возникать ситуации, когда он знает, что в мире выбор широк. Он говорит: «Папа, почему я хожу в эту школу? Я прочитал, что она называется средняя школа. Зачем ты меня отдал в такую школу? Средняя же». Да, в широком выборе тоже есть своя опасность. То есть это привычка к тому, что тебя будут каждый раз по-новому как-то развлекать и все время тебе будут все это предоставлять. Поэтому я бы немного по-другому сформулировал такое свойство, которое я хочу в своих детях воспитать или хотя бы оставить, а на самом деле оставить, потому что оно есть изначально у всех детей – это свойство к исследованию мира, интерес к изучению мира. Оно, в общем, наверное, так и выражается, такими банальными словами. К сожалению, этот интерес очень часто гробится разного рода деятельностями, которые мы, как родители, своим детям навязываем. Классическая история – это как раз школьное образование, которое отбивает интерес ко многим вещам. Очень забавно было в том же лагере, когда я сыну сказал: «Вот есть астрономия, есть рисование». Там занятия разные, параллельно астрономия, рисование, математика. Я говорю: «Куда ты пойдешь?» Он говорит: «Я на рисование пойду, на астрономию, на математику – нет, не пойду, это скучно». А потом он после этого занятия проходил мимо веранды, где занимались математикой, и увидел там конструкции, которые они строили. Конструкции были довольно простые – это размоченный горох и зубочистки. И из них строятся разного рода геометрические фигуры совершенно космического масштаба, они там висели. И он сказал: «Это что, математика?» И, понимаете, туда пошел. То есть убивается школой на уровне даже слова – произнесли «математика» – все, уже человек понимает, что это какие-то занудные примеры, на фиг это сдалось. А вот этот интерес мне хочется, чтобы сохранился у детей. Это, кажется, главное. Потому что дальше разбираться уже он будет сам, но это базовая штука, чтобы не останавливаться. А по поводу выбора я как раз даже, может быть, обратному сейчас уже начинаю такому новому буддистскому подходу учить. У меня дочка на днях произнесла сама эту фразу, ей 3,5 года, она сказала: «Лишние желания – лишние страдания». То есть выбор тоже должен быть гармоничен – не то что ограничен, но без этого вот «конфеты каждый день». Вот так вот. Но интерес – это как раз баланс, очень серьезный баланс между тем, чтобы сохранить эти желания, но при этом не дать им уйти в фазу, как говорится, «хочу все постоянно». И между этими двумя крайностями как раз и надо пройти.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Продолжаем проявлять интерес к миру. Аня.

АННА:

– Здравствуйте. У меня вопрос вообще по сообществам, так как я сама строю сообщество, комьюнити. В чем специфика родительских сообществ, где они собираются? Я не смогла Летидор.Ру открыть. Как,  где они собираются? В Интернете, в оффлайне? Это детская площадка? Сколько человек в этих сообществах? Чуть больше информации.

АНДРЕЕВ А.:

– Да, я, в принципе, с этого начинал, чем они отличаются. Наверное, так надо сказать, что есть просто разные уровни организации сообществ, и уровень выхода в реальность самый последний, по сути говоря, он самый серьезный и самый интересный. Потому что если говорить про то, как мы называем интернет-сообщество, это просто люди, которые вместе читают, допустим, один сайт, его комментируют, время от времени соглашаются, не соглашаются, и потом они иногда начинают придумывать какую-то совместную деятельность. Они знакомятся, встречаются, они говорят: «Давайте мы сделаем вместе это, это и это». Но это уже верх всего. Летидор начался в декабре только, и ему всего полгода, он пока находится на такой, я бы сказал, медийной стадии. Это скорее пока медиапроект. Просто я в данном случае представляюсь не только как главред только что появившегося Летидора как человек, который делал до этого другие сообщества, был главредом Мама.Ру, Ева.Ру, Агулайфа. И там – да, через какое-то время происходят выходы уже в какие-то реальные мероприятия. Интересно, что, кстати говоря, чаще всего сообщество само начинает встречаться гораздо раньше, чем его организаторы, как правило. То есть люди на форуме знакомятся, и эти микрогруппы… Ты сидишь и думаешь про всю большую структуру, чтобы у тебя не упал сайт, еще что-нибудь, а люди в это время просто встретились на форуме: «Ага, мы с тобой живем на одной улице». Хлоп! – они уже вместе гуляют. 2, 4, 5. Потом, глядишь, они тебя приглашают куда-то, там сидит целая поляна с малышами, а ты только с ними познакомился. Это как раз обычная ситуация. Поэтому где встречаться, сообщество всегда найдет, это точно. А лагерь, в который я ездил, это тоже такое своего рода отдельное микросообщество. Это не Letidor, это отдельно проводят люди уже не первый год. Но организаторы этого лагеря стали, скажем так, авторами нашего проекта, пишущими авторами. Мы увидели человека, мы пригласили его к нам писать статьи, оказалось, что человек еще и лагеря делает. Вот я туда поехал посмотреть. И это тоже вариант, да, когда ты собираешь вокруг себя еще какие-то истории, и оказывается, что там уже есть сообщество, просто, может быть, оно будет теперь побольше.

АННА:

– А так как мы просто строим экономику заслуг и я работаю в «Клаудвочере», то меня интересует вопрос о взаимодействии. Не просто встретились, просто люди в Интернете встречаются, пиво попить, познакомиться, на свидания ходят, а есть какая-то налаженная взаимопомощь между мамочками, папочками в этих комьюнити? То есть они начинают друг другу помогать, что-то делать, меняться вещами.

АНДРЕЕВ А.:

– Да, в этих – это смотря в каких, опять же.

АННА:

– Расскажите, какие виды взаимопомощи есть в родительских комьюнити, пожалуйста.

АНДРЕЕВ А.:

– Самое простое – я, например, когда у меня оставались какие-нибудь детские вещи, например, коляска, мне не нужна коляска, мне сложно ее отдать людям на улице, я даже не понимаю, как это сделать. Но, с другой стороны, если про это напишешь в сообществе, и к тебе кто-нибудь придет, ты совершенно спокойно ему отдашь коляску. Это странная история, которая, наверное, связана с таким понятием, как доверие. Чаще это понятие в Интернете довольно виртуальное, но, тем не менее, все равно оно работает. Даже человек, зарегистрированный с тобой на одном сайте, в каком-то смысле ты ему больше, может быть, доверяешь, чем человеку, который на улице встретился. А если ты видишь, как этот человек еще что-то делал в этом сообществе, на этой площадке, то ты тем более еще больше ему доверяешь. Соответственно, заслуги, как мне кажется, экономика заслуг на самом деле это экономика доверия. Это вещи совершенно друг дружку поднимающие. Причем, может быть, не всегда даже в хорошую сторону, потому что есть классический пример, как действует реклама с популярными актерами. Популярный актер – это человек, лицо которого мы часто видели, и наша система распознавания привыкла к тому, что раз мы его видели часто, мы ему больше доверяем. И его лицо, появляясь в рекламе, цепляет нас за этот самый продукт. Это как раз пример того, как взламывается связка между доверием и заслугами. То есть мы считаем, что этот человек сделал какие-то заслуги, спел нам песню, значит, мы ему начинаем доверять, а он в это время какую-то чушь рекламирует. Поэтому за этим, конечно, тоже нужно следить в этой экономике, но, в принципе, это, действительно, вещи очень взаимосвязанные. Ты будешь делать вещи для людей просто так, как правило, в том случае если ты им доверяешь, если вы с ними составляете какой-то все-таки круг. Я не знаю, может быть, это не очень, может быть, это эгоистично, но есть же принцип «возлюби ближнего своего», а не просто принцип «ходи и люби всех». То есть слово «своего» там почему-то присутствовало, почему-то все-таки даже в этой заповеди было понятно, что эта связь должна быть обоюдной все-таки. И в этом смысле микрогруппы чем хороши? Что сильные связи, больше доверия, а это значит, что для меня не проблема этим людям что-нибудь отдать, а для них не проблема мне что-нибудь отдать. По крайней мере, в тех лагерях или в тех даже просто совместных выходах на улицу никогда не возникает каких-то… если у кого-то чего-то не хватает, люди очень часто меняются. Мы свои коляски, вот я говорю, отдаем, отдаем многие вещи, нам отдают вещи – это нормально. Это не экономика, это, как бы это сказать получше… Экономика обычно предполагает набор стимулов, которые каким-то образом вы вычисляете, как они балансируются. Да, взаимодействие неких стимулов. В данном случае стимул стандартный и очень простой – ты принадлежишь группе, ты для этой группы что-то делаешь, предполагая, что это твоя группа и она для тебя тоже что-то сделает. Другое дело, что через Интернет ты можешь организовать группу не географическую, а какую-то другую, вот и все. Здесь нового ничего нет, жизнь общины или какой-то любой родственной группы похожим образом устроена.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Я тогда в продолжение, раз мы вернулись к теме сообществ, задам свой завиральный вопрос, который я долго готовила. Мы собираемся здесь, периодически пытаемся представить, как будет выглядеть будущее, и нам что-то подсказывает, что там вымрут динозавры, во всяком случае, в том виде, в котором они сейчас существуют – может, они переродятся в маленьких…

АНДРЕЕВ А.:

– В более крупных динозавров.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Посмотрим. Будут заслонять нам солнце, но мы тем не менее… В общем, эта жизнь, которая «под динозаврами», из которой типа возникли люди, будет прогрессировать. Соответственно, продолжая тему сообществ, есть гипотеза, отчасти обсуждаемая в рамках этого клуба и вообще, она, на мой взгляд, довольно широко обсуждается, как я понимаю, что именно за сообществами и за тем способом организации жизни, который есть на этом уровне, какой-то большой кусок будущего. Поскольку ты будущим занимаешься тоже не первый день и думаешь о нем, у меня здесь вопрос: какое у тебя соображение по этому поводу? Будут ли такие небольшие сообщества как-то менять большой-большой мир динозавров, или даже не их, и экономику, и социальную жизнь, и политическую и так далее? Каким бы ты хотел это будущее видеть, и каким оно может получиться?

АНДРЕЕВ А.:

– Я в этом смысле не сильно оптимист. Я все-таки считаю, что большинство людей, по крайней мере, тех, с которыми мы сейчас имеем дело, не склонны к сложным коллективным действиям, а склонны к действиям простым, типа зашел в ближайший «Ашан», посидел перед телевизором. Так, в общем-то, всегда было, и сложно поверить, что это все быстро изменится. Другое дело, что было бы интереснее, конечно, чтобы таких сообществ – не сообществ, но некой нелинейности в обществе было больше. Причем я даже могу сразу сказать, что эту нелинейность я в своей жизни видел, видел ее в других странах, например, в Соединенных штатах, когда ты едешь в какой-нибудь Вирджинии и выходишь в каком-нибудь месте пообедать, и попадаешь в поселение, например, амишей. Это такая религиозная группа, которая живет совершенно по каким-то своим законам. Они не пользуются техникой, мобильными телефонами. Зато у них очень вкусное варенье. И ты сидишь, в их ресторане поешь. Этот ресторан – это их такой интерфейс с миром. Их поселение идет дальше, туда вообще не пускают никаких лишних людей, но у них есть такой выход в мир, это ресторан на трассе. И там, да, девушки все с покрытыми головами ходят, с этими всякими штуками. Еда очень натуральная. Потом ты едешь куда-то дальше, попадаешь в совершенно другое комьюнити. И, возвращаясь к себе, опять же, в том американском городе ты находишься, ты прошел два квартала и попал в квартал, где нет белых людей вообще. Идет снег, а вокруг все люди черные. На этом фоне российское сообщество очень однородно, прямо очень. То есть сложно говорить о том, что ты прошел по улице и попал в другое комьюнити. Поэтому первое, что хотелось бы пожелать, это чтобы хотя бы у нас уровень этого разнообразия и какой-то многоукладности жизни возрастал. Потому что есть, действительно, не то что более многоукладные страны, но как-то у них получилось. Может быть, Америка – это страна, куда собирались все эмигранты, и поэтому она такая. Еще не факт, кстати, что это хорошо. Но, тем не менее, каким-то образом они эту сложную систему разных комьюнити умудряются регулировать, умудряются наладить между ними какую-то экономику. Когда разные законы, когда ты пересекаешь границу штата, и от тебя отвязывается полицейский, который за тобой гнался, потому что при пересечении границы штата – там другая скорость. То есть если ты доехал до границы штата – все, дальше не 65 миль в час, а 85, значит, здесь ты уже по закону. И таких маленьких штучек с этими границами и с этими комьюнити очень много. И поэтому, конечно же, хотелось бы, чтобы этих сообществ было больше, притом, что все равно будет какая-то общая масса людей, однородная, но даже если процент хоть немного повысится этого разнообразия и многоукладности, это уже будет здорово. Людям, которые не захотели в этой однообразной жизни быть, им будет, куда уже посмотреть. Потому что сейчас, даже если человек чуть-чуть поднялся и посмотрел вокруг, он не сильно понимает, куда ему из этой однородной массы выбиться, что ему делать. Большинство людей, молодых особенно, это очень интересует. И они попадают не в ту сторону. Хотя где-то рядом в соседнем, может быть, доме люди как раз нужные.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. У нас уже заканчивается время. У меня есть, честно говоря, еще один вопрос тоже про будущее, но в другом контексте. Давайте тогда я его и задам. Скажи, пожалуйста, получается, что отчасти то, о чем мы говорим в экономике заслуг, система какой-то взаимной оценки людей в сообществах и обществах друг другом существует. В родительских сообществах, можно по-разному называть, но, тем не менее, дальше уже можно договариваться о терминах. А что у детей? Когда ты наблюдаешь, что дети подрастают, они тоже образуют какие-то свои сообщества. И круто ведь, они воспитаны родителями, которые понимают – мне кажется, отчасти про это вопрос был уже задан, – что их родители растут в этом относительно справедливом мире. Логично, что и дети так же вырастают. Или это все-таки не так?

АНДРЕЕВ А.:

– Про детей я, честно говоря, не знаю, можно ли это как-то обобщать, потому что очень сложная цепочка причин и следствий, что из них получается. Есть люди, которые считают, что если ты создал детям благоприятную среду в детстве, интересную и разнообразную, то у них, как сказать, получается такая жизненная модель, позитивная и хорошая. Есть другие люди, которые, наоборот, говорят: «Нет, надо с детства учиться сражаться, потому что потом иначе ты вышел из теплицы, и тебе дали по башке». Честно говоря, для себя я пока не знаю, я не примирил два этих подхода. Возможно, да, опять же, здесь какая-то средняя модель должна работать. Но одно я точно знаю, что если говорить о России, то здесь дети не избалованы ни разнообразием, ни даже любовью. Вернее как, они, может, избалованы любовью, но не избалованы уважением. Как-то часто сталкиваюсь я с этим мнением, наблюдением, что в России детей очень долго считают за детей, в то время как в других странах их уважают. Может быть, даже в культ это возводят где-нибудь на Востоке, еще какие-то есть варианты, но в России их просто считают за людей, в которых нужно что-то впихнуть, он сам не человек, по сути. Я не знаю, как это получилось, возможно, это от христианства идет, может, от коммунизма идет, но есть такая модель, что не любят по-настоящему детей у нас, как любят взрослых и нормальных людей, чтобы это было не просто сюсюканье, а именно уважение человека. Я это и в себе тоже вижу, поэтому вот этого, как мне кажется, не хватает, и родительские сообщества, которые возникают, таких родителей, которым не все равно, дают эту возможность – просто посмотреть детям, что к ним относятся не как к пионерской линейке. Это уже само по себе хорошо. Но тут есть минус, про который я уже сказал: дети растут наглыми, уверенными, очень требовательными. Я не знаю, может быть, они будут уже в 15 лет убегать из дома или даже раньше. Может быть даже это и хорошо. Но они растут несколько иными, конечно. Сравнивая с моим детством, которое было не то что забитым, но это было, действительно, ощущение, что ты не очень человек, тебе нужно туда еще ходить, в эти школы, еще куда-то, если тебе взрослый сказал, то это железно, и все, твое будущее начнется когда-то потом, когда ты ВУЗ закончишь, вот тогда ты будешь считаться человеком, до этого ты вообще никто. Сейчас мои дети со мной очень много спорят, и те дети, с которыми я общался во всех этих сообществах. И видно, что они очень умело спорят, они умны, и единственное, чего им не хватает, просто формальной истории про то, что ты авторитет или нет, сможешь ли ты с ними договориться или ты скажешь «я сказал». Потому что когда они видят «я сказал», они понимают, что человеку не хватает аргументов, что он пытается на авторитете выехать, а сейчас уже немного другое время. Они видели мир, в котором все интереснее, их могут там уважать. Поэтому здесь это новый плюс, но и это вызов, что с ними делать, когда они начинают чувствовать себя людьми рано.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Будут организовывать свои сообщества, хочется верить. Сообщества детей тех родителей, которые организовывали сообщества – по-моему, это было бы очень круто, я бы почитала, во всяком случае.

АНДРЕЕВ А.:

– Я пока своим детям особенно Интернет не даю использовать, и, к счастью, они сами не лезут. Старшему у меня 8 лет, пока прекрасно обходится без Интернета. Думаю, что лет до 12… Появится практическая нужда, тогда… Например, ребята из лагеря ему оставили имейлы – возможно, да, это уже повод. Но без повода… У нас гаджеты считается такой вещью, как унитаз, например, не будешь же без повода сидеть на унитазе. Примерно так мы относимся к ноутбукам и другим гаджетам в нашем доме.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Отлично.

АНДРЕЕВ А.:

– Меня порадовал сын, который уже в четыре года, когда я работал на компьютере, пришел и сказал: «Папа, пойдем, займемся лучше чем-нибудь нормальным». И я понял, что это правильная позиция.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Отлично. Спасибо большое, Алексей. По-моему, очень круто и интересно. Мы поговорили про будущее, так сказать, в самом его прикладном варианте, в смысле, про детское будущее, и после этого мы уходим на небольшие каникулы – я имею в виду клуб – две недели клуба не будет, а потом он снова будет. Так что вы не забывайте о том, что каждый четверг здесь что-то происходит, но не эти два четверга августа, когда можно съездить на дачу и прочее и прочее. А потом мы вернемся с ужасно интересной программой, там будет мексиканский эколог, российские ученые, люди, которые делали всякие wiki-проекты и прочее. Некоторое время не будет меня, потом я снова вернусь. В общем, нас ждет очень интересный конец лета, начало осени и переход к новому году, новому будущему. Поэтому огромное вам всем спасибо, что вы сегодня здесь. С той стороны традиционно чай, кофе, пирожные и прочие плюшки, на выходе стоит ящик, куда вы можете опустить оценку нашего сегодняшнего мероприятия в виде какого-нибудь финансового инструмента типа денег. И тогда будем ждать вас в следующие четверги. Смотрите наш сайт «Cloudwatcher» и приходите к нам еще. Спасибо.