КОЛОЗАРИДИ П.:

– Добрый вечер, друзья! Меня зовут Полина, и я рада приветствовать вас в нашем Клубе «Экономика заслуг», организованном Лабораторией социальных инноваций «Cloudwatcher». Мы собираемся здесь каждый четверг и обсуждаем, как обустроить общество так, чтобы каждый чем больше он делает для других, тем больше получал для себя. Ну, а для того, чтобы этот принцип, собственно, реализовать, мы не только это обсуждаем с вами и с нашими гостями, но и мы приглашаем экспертов, которые рассказывают о чем-то своем, о своих теориях, практиках, для того, чтобы мы могли понять, совпадает это с ними, не совпадает, может быть, в чем-то поспорить, а в чем-то поучиться. И сегодня тот человек, у которого, безусловно, есть чему поучиться, я думаю, всем, это Лоренс Брам. Он известен как глобальный активист, автор различных текстов, колонок и так далее, публикаций, а также социальный предприниматель. Я думаю, он скажет несколько слов о том, как лучше его назвать. Как объяснил Лоренс Брам перед нашей встречей, он, в общем, заинтересован в том же, в чем и многие из нас с вами, наверное, и, в частности, Клуб «Экономика заслуг» – в том, чтобы отыскивать новые способы консенсуса, договоренностей между людьми, а вот уж как это реализуется на практике – это совсем другая история. Мы решили поговорить о международном аспекте этой темы, о том, что некогда был Вашингтонский консенсус, и сейчас у нас существует поворот к Азии. Я думаю, Лоренс расскажет об этом более подробно, и, собственно, не буду занимать вашего времени, передаю ему слово.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Большое спасибо! Мне очень приятно присутствовать здесь и выступать перед вами в Москве. Для начала я хотел бы сказать, что нам на самом деле нужен новый консенсус. Нам не подходит Вашингтонский консенсус, нам не подходит то, чему нас так долго учили Всемирный банк, Уолл-стрит, МВФ. Согласно этому старому консенсусу нас учили, что всеми людьми движет алчность, желание заработать больше денег, и только это. И все эти идеи, о которых мы слышали в школах, слышали в средствах массовой информации, все эти идеи приписывались Адаму Смиту, основателю учения о капитализме. Нас учили, что та «невидимая рука», о которой говорил Адам Смит, направит людей и даст им возможность принимать правильные решения, и что нужно освободить рынки, потому что рынки сами смогут себя стабилизировать. Таким образом, эта «невидимая рука» Адама Смита была возведена на пьедестал, ее превратили в некоторое божество и стали ей поклоняться. Однако на самом деле Адам Смит ничего такого не говорил. А на самом деле Адам Смит критиковал и осуждал монополии и монополистов, которые активно работали с государственными чиновниками с целью сокращения своих издержек и налогов, в то время как Адам Смит настаивал на том, что крестьяне и ремесленники должны получать справедливое вознаграждение за свой труд. Во всех трудах Адама Смита это понятие «невидимая рука» встречается только один раз, и как раз использовалось это понятие в той связи, что «невидимая рука» будет направлять людей с тем, чтобы они инвестировали средства в собственные сообщества, то есть чтобы люди вкладывали деньги в свои сообщества и давали своим людям больше возможностей. Адам Смит на самом деле должен считаться отцом социальных предприятий, а не капитализма. И если бы Адам Смит знал, что, прикрываясь его именем, сделали инвестиционные банкиры, сделали эти товарищи с Уолл-стрит, я уверен, что Адам Смит сегодня направился бы в одно место, в одну организацию под названием «Захвати Уолл-стрит». На самом деле людьми движет не только жажда наживы, людьми движут многие вещи. Это и сострадание, это и желание защитить окружающую среду, это и забота о своих сообществах, и, конечно же, это стремление защитить нашу планету, которое позволит нам дальше жить. Таким образом, нам нужна новая экономическая парадигма, а для этого нам нужны новые ценности и новые мерила, которые позволяют нам измерить эту ценность. Мы сегодня поговорим с вами о социальных предприятиях, и наверняка кто-то вам уже рассказывал о том, что это такое. Два десятилетия я работал в Китае, в Азии и выполнял работу в качестве юриста и экономиста одновременно. Я работал с международными компаниями и объяснял им, как правильно входить в Китай, как фиксировать цены, как со временем повышать цены и завоевывать себе монопольное положение. В то же время я работал с китайским правительством и помогал им изменять структуру государственных компаний, изменять структуру рынка. Я пришел к осознанию, что данная система неправильная, и в 2002 году я прекратил свою работу в качестве юриста и отправился в Тибет. Я сказал, что я отправился в поисках Шангри-Ла. Во время своих поисков я нашел совсем другие вещи. Я нашел молодых динамичных людей, которые защищали свою культурную идентичность, защищали свою окружающую среду, и делали это с помощью бизнеса. На меня повлияло четыре человека, и вы всех этих людей увидите в ходе видеосюжета, который мы вам скоро продемонстрируем. Один из этих людей монах, который организовал сыроваренный завод в тех регионах, где живут кочевники. Как он организовал свой бизнес? Во-первых, он поддерживал жизнедеятельность кочевников с тем, чтобы они могли сохранить свой уклад жизни. Он покупал у них молоко с тем, чтобы производить сыр, а доход от этого бизнеса он инвестировал в строительство и в организацию высокотехнологичной школы для детей кочевников. В этой школе также есть доступ к Интернету. Второй человек – это дизайнер, который разрабатывает различную одежду для фабрики, на которой эта одежда производится, и доход от работы этой фабрики, от продажи одежды идет… Кстати, на этой фабрике работают люди с ограниченными возможностями, и доход от деятельности этой фабрики расходуется на поддержание сирот, которые тоже имеют ограниченные возможности. Третий из этих людей – это танцовщица, которая, чтобы сохранить культуру, сохранить идентичность своего племени, организовала театр, в котором они дают постоянно представления. И четвертый из этих людей – это женщина из Индии, которая приехала в Тибет, организовала там небольшой эко-отель и обучает местных жителей работе в этом отеле с тем, чтобы полученные средства можно было использовать для защиты данного района. Эти люди меня так впечатлили, что я закрыл полностью свой бизнес, закрыл свою юридическую контору, отправился в Тибет и начал заниматься подобными вещами, то есть начал делать то, что делают они. Занимались мы следующими проектами: у нас был архитектурный проект, мы восстанавливали архитектурные здания, мы построили отель. Кроме того, мы организовали различные цеха для работы людей с ограниченными возможностями, и все, что в этом отеле использовалось, было изготовлено этими людьми. Кроме того, мы организовали производство ковров для женщин из кочевых племен, что тоже дало им дополнительные возможности. Также мы восстановили производство ювелирных украшений, и на полученные от всей этой деятельности средства мы восстанавливали монастыри и строили в монастырях медицинские учреждения, и кроме того, мы еще открыли школу. А теперь мы предложим вашему вниманию короткий видеосюжет с тем, чтобы дальше не рассказывать. Вы сможете все увидеть собственными глазами, и потом мы расскажем о том, как мы данный подход использовали в качестве абсолютно новой модели – устойчивой модели будущего. Сейчас мы покажем вам видеосюжет.

(Начало просмотра видеоролика.)

ЛОРЕНС БРАМ:

– Гималайский консенсус. В наш новый век нам нужна ясность. Нам нужна новая экономическая парадигма на основе древней гималайской мудрости. Нам нужно взяться за руки и реализовать мирную революцию, основанную на сострадании, здравом смысле, защите окружающей среды. В 2002 году я закончил свою карьеру в качестве инвестиционного юриста и пересек мост, отправившись в путешествие по Тибету в поисках гималайского консенсуса. Я был поражен мудростью этой земли: берегите природу, и она выкормит человека. Я также понял важность сохранения этнической идентичности, сострадания, протягивания руки помощи, приветствия незнакомцев и заботы о других. Наше выживание как вида зависит от сохранения разнообразия и защиты нашей планеты. Я нашел способ объединить задачи тысячелетия ООН по сокращению бедности и программы устойчивого развития для сохранения культурного и этнического разнообразия на Земле. Путешествуя по Тибету, я понял, что наши экономические предположения оказались ошибочными. Людьми движет не только жажда наживы – забота и сострадание также очень важны. Духовность может быть сильнее материализма. Я учился на делах нескольких людей, и сейчас я вам о них расскажу. Данный сюжет посвящен сыроваренному заводу, который был построен в местах, где живут кочевники, с тем, чтобы финансировать школу для детей кочевых племен. Я задал вопрос монаху: «Почему вы решили построить завод в этих местах, которые так далеки от города?», на что он мне сказал, что он построил школу в том месте, которое удобно для детей кочевых племен, с тем, чтобы они могли туда ходить и не менять свой уклад жизни. Это была вторая школа, а первая школа была в Лаосе. Здесь вы видите, как сохраняется традиционный уклад жизни. Школа была построена там, где ее удобно было посещать кочевникам. Это была вторая школа, а первая школа была в Лаосе. Там дизайнер основал фабрику одежды, на которой работали сотрудники с ограниченными возможностями. У них работает 28 сотрудников, и они поддерживают 137 детей-инвалидов. То есть они поддерживают приют, в котором 137 детей находится. 134. Люди с ограниченными возможностями делают эту одежду, она продается, и в результате деньги идут на поддержание приюта. Данный сюжет посвящен знаменитой танцовщице из племени бай, и она говорит о том, что не важно, какие у вас идеалы, не важно, что вы думаете, очень важно, какой у вас стиль жизни, и это очень важно для сохранения вашей культуры и вашей племенной идентичности. Это не просто какие-то пустые слова.

– В основе наших танцев лежит этническая идентичность, и мы используем танцы для сохранения нашей культуры. Иначе дети отправятся в школы, и будут ходить в джинсах, и культура будет утеряна. Организовали художественную школу, и в этой школе занимаются дети из данных племен, и, таким образом, культура сохраняется. Нам нужно найти способ защиты данных земель. Здесь планировали на площади 50 квадратных километров построить большой парк развлечений. Такого на этой земле происходить не должно. Нужно сохранить эту землю в том виде, в котором она есть. Это священная земля, здесь есть священная гора, где люди молятся.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Я решил, что данный подход может стать основой нового консенсуса и позволит нам сохранить и духовное, и материальное. Нам нужно сострадание, нам нужна поддержка нашего сообщества, нам нужны интегрированные сообщества. Мы организовали программу обучения для детей, дали им шанс получить бесплатное образование. В этой школе учится 150 детей, и нас также поддерживают различные образовательные учреждения, международные образовательные учреждения. В школе бесплатно обучается 150 детей. Архитектура также очень важное направление нашей работы. У нас 50 ремесленников помогают восстанавливать здания, мы превращаем их в отели, в рестораны, в магазины. У нас там также главный офис построен в Шамбале, и данные проекты расширяются, все чаще и чаще мы их реализуем. Кроме того, наши программы обучения расширяются, и по всей стране благодаря микрофинансированию мы открываем все новые и новые проекты. Сейчас в Тибете делается больше ковров, например, чем в других частях Китая, и гималайский тигр уже практически исчез, поэтому сейчас местные жители предпочитают использовать не шкуры, а ковры с узорами тигров. Большая часть ювелирных украшений в Тибет импортируется, однако мы восстановили местное производство ювелирных украшений и позволяем местным жителям сохранять свою идентичность, культуру с помощью бизнеса. У нас, например, работала женщина, которой нужны были деньги для того, чтобы поддержать свою семью. Мы также поддерживаем монастыри и участвуем в их восстановлении. В монастырях местные жители молятся за здоровье больных членов семьи. Мы дали медицинское образование, медицинскую подготовку монахам некоторых из монастырей, и теперь помимо того, что люди приходят туда помолиться, они еще получают лекарства, которые могут дать своим больным родственникам. У нас есть еще одна программа – «Дайте людям возможность видеть». С помощью этой программы мы организуем операции глазные стоимостью 50 долларов, которые позволяют слепым людям прозреть. Мы провели около 3 тысяч таких операций. Мы проводим регулярные мероприятия благотворительные, где люди жертвуют нам деньги с тем, чтобы мы могли помогать детям, страдающим болезнью «катаракта», с тем, чтобы они имели возможность видеть, и данные пожертвования идут как на лекарства и операцию, так и на восстановление после операции. Нам нужен гималайский консенсус как новая экономическая парадигма. Мы организовали сообщество гималайского консенсуса для сохранения местной культуры, племенной идентичности. Мы также инвестируем в медицину с тем, чтобы люди могли видеть. Мы общались с различными видными деятелями в Гималаях, в Тибете, которые тоже присоединились к нашему консенсусу, и Пан Ги Мун тоже признал наше движение, и мы вошли в группу ООН по борьбе с бедностью и неравенством.

(Конец просмотра видеоролика.)

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо большое. Друзья, если у вас сразу, может быть, после просмотра фильма есть вопросы, то это вот возможность их тут же и обратить к Лоренсу. Или сначала он немного прокомментирует это? Но если есть вопросы сразу, то задавайте.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Итак, в ходе данного проекта, который мы запустили в 2005 году, мы открыли 3 отеля, четвертый тоже несколько дней назад был реставрирован, тоже будет скоро открыт. Все это мы проделали в Тибете, и данной работой занимаются 50 человек, это их постоянная работа. У нас нет людей, которые имеют образование больше, чем 5 классов школы, и руководители наших отелей часто люди, которые не умеют читать или писать. У нас работают монахи, работают слепые, где-то 30-40% наших сотрудников – это люди с ограниченными возможностями, 95% из них – это женщины. Также мы поддерживаем 150 детей, у нас открыто 4 медицинских учреждения, 4 клиники, которые находятся либо внутри монастырей, либо как-то с ними связаны. Кроме этого, мы занимаемся сохранением уклада жизни и сохранением земель кочевых племен в Тибете. Важно отметить, что все это сделано не на благотворительные средства, а на средства, полученные в результате реализации прибыльного бизнеса, и мы смогли это сделать в Тибете, несмотря на все политические трудности и волнения, которые там происходят. Отсюда вывод: если такое можно сделать в Тибете, такое можно делать и в Секторе Газа. Если какие-нибудь вопросы, пожалуйста, задавайте.

Ж-1:

– А почему Тибет, выбор пал на Тибет?

ЛОРЕНС БРАМ:

– Дело в том, что в 2002 году мы организовали там экспедицию в поисках Шангри-Ла, и как раз там я встретился со всеми этими людьми, и они меня вдохновили. Я решил, что если Шангри-Ла найти не удастся, ее необходимо сотворить самостоятельно. Мы учились у этих людей и видели, как они сами делают все эти прекрасные вещи, и в 2005 году мы проект запустили. Тогда ситуация в Тибете политическая была совсем иная, не такая, как сегодня, она за это время по различным причинам стала значительно сложнее, но тогда мы могли эту работу запустить, люди были открыты, готовы, и мы двигались вперед очень быстро. Однако я вижу по выражению вашего лица, что это не тот ответ, который вы хотите услышать, и сейчас я вам дам другой ответ, более глубокий. Итак, дело в том, что народы, проживающие в Тибете, очень восприимчивы к данным идеям. Возможно, здесь разгадка кроется в основах буддистского мировоззрения или образа мышления. Мы также смотрели на другие религии – хинду, джайн, сикх, и люди, которые нам встречались, которые нам помогали, участвовали в нашем проекте, это люди, которые считают, что очень важно сострадать и очень важно давать другим, и чем больше ты даешь другим, тем больше твои заслуги. Соответственно, чем больше дашь, тем больше получишь вот в виде таких заслуг. И поэтому нам удавалось очень успешно все эти вещи реализовывать в Тибете, и все участники нашей организации, они все разделяли такое мировоззрение, были заинтересованными, и это соответствовало их мировоззрению и их ценностям. А сейчас я хотел бы поделиться с вами некоторыми аспектами экономической теории, которые я осознал, общаясь с женщиной в Тибете, которая продавала небольшие такие кусочки хлеба – «балип» они называются в Тибете, и это идея, которая пришла не от какого-то профессора из Гарварда, не из какого-то центра мысли в Вашингтоне, а вот от такой женщины. Как-то утром я был в Лхасе, и там как раз собирался запускать данный проект. Утром проснулся, вышел на улицу и решил купить себе хлеба, чтобы позавтракать, и кусочек этого хлеба стоил 50 центов. За мной шли три ребенка, которые хватали меня за полы и кричали: «Дай денег!» Попрошайки. Американцев всех учат наши экономические учреждения, что нельзя давать деньги попрошайкам, поскольку что-то вроде «кто не работает, тот не ест». Поэтому я за 50 центов покупаю у нее хлеб, а потом эта женщина раздает каждому из трех попрошаек по 10 центов, то есть ей остается 20 центов. Я, как экономист, рассчитал экономическую сторону данного вопроса и попробовал понять, сколько стоит крупа, которая использовалась для изготовления этого хлеба, и пришел к выводу, что себестоимость этого хлеба составляет где-то 10 центов. То есть получается 10 центов себестоимость плюс 10 центов – прибыль, которую она получила. То есть продав один кусок хлеба, эта женщина и получила прибыль, и позаботилась о трех детях-попрошайках. И когда я выступаю на подобных мероприятиях, и люди говорят: «Ой, какой вы молодец, вы основатель социального предпринимательства в Тибете», я говорю: «Нет, вы не правы. На самом деле вот эта женщина, она и есть основатель социального предпринимательства, а я просто научился у нее этому». Есть ли еще вопросы?

Ж-2:

– Скажите, пожалуйста, приветствует ли китайское правительство ваши действия?

ЛОРЕНС БРАМ:

– У нас есть все лицензии, которые необходимы для ведения бизнеса. Мы не благотворительная организация. В Китае не поддерживают благотворительность, не любят неправительственные организации, однако мы бизнес-организация, и мы показываем, что с помощью бизнеса можно добиться большего, чем просто заработать деньги. И вообще в Китае не стоит вопрос поддержки правительства, поскольку если они тебе не мешают, то это уже некая поддержка.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо.

М-1:

– Хорошо. Так вот, вы смотрите на мир с высоты Гималаев? И в этой связи в вашем концепте, в вашей концепции считаете ли вы, что один человек имеет право властвовать над другими? И если это так, то где основания этой власти?

ЛОРЕНС БРАМ:

– Я не считаю, что кто-то имеет право управлять кем-то другим. Что касается гималайского консенсуса, то он нам показывает, что очень важно сейчас увидеть силу людей, которая заключается в том, что они способны сохранить свою этническую идентичность и самоуважение. И у нас есть три принципа, которые мы извлекли пока на данном этапе из гималайского консенсуса. Это наши исследования, а также идеи таких людей, как Мухаммад Юнус, основатель микрофинансов, а также премьер-министр Бутана, автор концепции совокупного национального счастья. Вот мы все считаем, что необходим абсолютно новый подход к нашей экономической модели. Нам нужно сохранять этническую идентичность благодаря устойчивому бизнесу, и кроме того, сейчас важно отметить, что в настоящее время экономическая ситуация, экономическая модель не способствует тому, чтобы деньги попадали к тем людям, которые в них нуждаются, с тем, чтобы использовать их для развития собственного бизнеса, для поддержки своих семей, сообществ, для защиты своей идентичности. И кроме того, мы считаем, что очень важно и просто необходимо защищать окружающую среду, и в этом процессе местные народности, местные люди играют очень большую роль, поскольку они обладают уникальными знаниями, которые позволяют это все сохранить. На основе этих принципов у нас развивался ряд идей, и одна из этих идей называется «разнообразная локализация». Речь о том, что в настоящее время слишком много капитала уходит на рынки капитала, в хедж-фонды, в глобальные корпорации, и при этом этот капитал не попадает в местное сообщество. Еще одна идея заключается в так называемом капитализме, основанном на сострадании. Деньги могут использоваться не только для извлечения прибыли, а полученная прибыль может использоваться для того, чтобы помогать другим людям, и мы должны осуществить этот переход и помогать людям, помогать им лучше жить, и мы можем использовать прибыль для этого – прибыль, которую генерирует бизнес. Еще есть одно понятие, которое у нас сейчас развивается – это так называемая ценность для заинтересованных лиц. В 80-х годах мы оценивали компании на основе их отчетов о прибылях и убытках. В 90-е компании оценивались на основе такого понятия, как акционерный капитал или акционерная стоимость, то есть это те деньги, которые руководство этой глобальной компании может потратить на себя. Я хотел бы представить вам новую концепцию – это ценность для заинтересованных лиц, stakeholder value. Компания, да, должна быть прибыльной, конечно, однако при этом мы должны учитывать еще и то, что эта компания делает для своего сообщества, является ли деятельность этой компании безвредной для окружающей среды, используются ли в компании энергетически сберегающие лампочки, правильно ли там утилизируется вода. То есть мы должны смотреть на то, как компания действует по отношению к тому сообществу, частью которого является. Это приводит нас к еще одному понятию, которое мы называем сознательным потреблением. Речь о том, что мы можем голосовать рублем. Мы можем бойкотировать какие-то продукты определенных компаний с тем, чтобы они реагировали на нас, на наши решения. В настоящее время в глобальной экономике происходят тектонические смещения. Сейчас мы находимся в интересной ситуации, поскольку есть много неправительственных организаций, много активистов, которые хотят помочь, хотят что-то сделать для своего сообщества, однако у них нет на это денег. Организации, которые должны эти деньги выделять, этих денег не имеют либо же деньги растворяются по пути движения, оседают в карманах бюрократов. Однако эти люди, тем не менее, стремятся как-то помочь, улучшить жизнь своего сообщества, и мы приходим к тому, что сейчас заработать эти деньги, чтобы использовать их, легче, чем получить эту помощь от каких-то организаций. То есть видение наше такое: мы, активисты, неправительственные организации, должны организовать компании, бизнесы с тем, чтобы заработать деньги и использовать эти деньги для осуществления социальных трансформаций и защиты окружающей среды. С другой стороны, давайте представим себе международную компанию и представим себе ее совет директоров. Они смотрят в окно и видят на улице протестующих людей, которые бойкотируют их продукцию, так как она наносит вред окружающей среде или идет вразрез с интересами сообщества. И в этих компаниях эти члены совета директоров обсуждают такие вопросы, как разработка схем социальной ответственности компании. То есть эти международные корпорации и предыдущая группа, о которой шла речь, движутся навстречу друг другу. Конечно, они еще не встретились, еще много оттенков серого предстоит преодолеть, однако процесс идет, и совет директоров, который смотрит на протестующих людей, и сами эти активисты на улицах, все понимают, что с системой что-то не так, и что ее необходимо менять. Итак, мы говорим о гималайском консенсусе, однако, если признаться честно, в 2011 году, когда я был в Африке, я тоже рассказывал местным людям о гималайском консенсусе, и выяснил, что местные африканские народы продвинулись значительно дальше нас в этом деле. По всей Африке разбросаны такие социальные предприятия, и 40% продукции производится таким неформальным сектором. Население устало от обещаний помощи, деньги остаются у коррумпированных властей, поэтому неправительственные организации самостоятельно организуют компании, бизнесы и зарабатывают деньги с тем, чтобы изменить ситуацию. Некоторые могут сказать: «Ну, есть Гималаи, Шангри-Ла – это никак с реальным миром не связано, никак не релевантно». Однако если это релевантно для Африки – нужно учесть, что население Африки близко по численности к населению Китая – если люди там могут эту трансформацию реализовать, то это очень даже релевантно. И микрофинансирование, и социальные предприятия одинаково важны как для Дакки, так и для Дакара, и для Детройта. В 2011 году и в Северной Африке, и в Европе, и вот движение «Захвати Уолл-стрит», там везде люди выходили на улицы, потому что они понимали, что с системой что-то не так. Я гималайские идеи сразу привнес в это движение «Захвати Уолл-стрит», и я был как раз одним из таких захватчиков. Итак, давайте поговорим об Америке, поговорим о деньгах. Здесь вот, видите, «шоколадные» деньги, которые зимой твердые, летом мягкие, то есть они тоже подвержены амортизации. И что сейчас делают в Штатах? При политике количественного смягчения они, по большому счету, печатают такие «шоколадки». Получается, что покупаются деньги в долг, однако для того, чтобы выплатить этот долг, денег нет, таким образом, печатаются дополнительные деньги с тем, чтобы купить еще больше долга. Когда я участвовал в этом движении «Захвати Уолл-стрит» в Нью-Йорке, мы иногда захватывали метро, и я там увидел, что метро американское настолько устарело, что иногда отдельные его конструкции напоминают какие-то элементы антиквариата. Дело в том, что правительство США не инвестирует данные средства в образование, в развитие инфраструктуры, в развитие сообщества, в развитие тех сервисов и услуг, которые нужны для того, чтобы создать устойчивую здоровую экономику. И если помните, мы с вами уже обсуждали неправильное толкование Адама Смита – вот исходя из этого нового либерализма правительство дает деньги банкам. Банки не дают деньги населению, они дают эти деньги инвестиционным банкирам, а инвестиционные банкиры отдают эти деньги хедж-фондам. Данные деньги направляются на фондовый рынок азиатский, там они тратятся на покупку сырья, нефти и газа, и в результате растет инфляция в Азии. Вот нам приходится с таким мириться.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Я поясню, что Лоренс берет в руки деньги, которые мы называем лептой. Лептой они называются потому, что… Это просто, мне кажется, очень логичное пояснение в продолжение того, о чем вы говорите. Лептой мы их называем, следуя христианской притче о вдове, когда на строительство храма собирались деньги, и их жертвовали люди и состоятельные, и менее состоятельные, и одной из последних пришла вдова, которая принесла всего одну лепту. И когда Иисус Христос увидел это, он сказал, что ее вклад самый большой, потому что она отдала ту последнюю лепту, которая у нее была. То есть в контексте того, о чем мы здесь обычно говорим, имеется в виду, что вклад, он измеряется не теми суммами, которые идут потом в хедж-фонды и могут перераспределяться между людьми, а тем, что являет собой эта сумма денег для того человека, который ее вкладывает. Поэтому мы называем ту, ну, скажем условно, валюту, которая существует у нас как синоним, обозначающий заслугу, именно лептой, и в этом смысле, мне кажется, очень символично, что Лоренс брал именно их в руки, когда описывал вот то, что он хочет сказать. Мне кажется, здесь есть некоторое совпадение.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Это все очень интересно. Сейчас я вам расскажу буддистскую историю, которая очень похожа на христианскую притчу, о которой вы сейчас говорили. Эти истории я рассказывал, когда участвовал в движении «Захвати Уолл-стрит», и рассказывал перед полицейскими кордонами вот в те периоды, когда в ходе данного движения мы устраивали такие чтения или процесс преподавания, обучения. История эта тибетская рассказывает о четырех животных и дереве. Животные – слон, обезьяна, кролик и птица, и эти животные вдруг поспорили. Предметом спора было то, кто из этих животных ближе всего к дереву. И слон говорил, что «я ближе всего к дереву, потому что каждый день я прячусь в его тени и получаю выгоду от этой тени от этого дерева». Обезьяна говорит: «Да нет, я ближе всего к дереву, потому что я каждый день получаю пользу от этого дерева, питаясь его фруктами». А кролик говорит: «Нет-нет-нет, я ближе всего к дереву, чем вы. Я ближе вас, потому что каждый день я питаюсь питательными веществами, которые нахожу в корнях этого дерева». А маленькая птичка говорит: «Нет, я ближе к дереву, чем все вы». Они говорят: «Ну, как так? Ты же всего лишь маленькая птичка». Птичка говорит: «Дело в том, что именно я принесла сюда это зерно, из которого выросло дерево». Эта история рассказывает нам о взаимосвязи всего, что происходит вокруг нас, и о той силе, которая содержится в людях, которые дают, а не берут. В Тибете эту историю знает каждый ребенок. Вот когда эту историю будут рассказывать в Гарварде, когда она попадет в учебники гарвардские, вот тогда это будет значить, что мы начнем с вами путь к настоящей трансформации. Может быть, на этом данную часть выступления мы закончим и попросим вас задавать вопросы.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо большое, Лоренс. Сложно. Я даже…

М-1:

– Еще один маленький вопрос у меня есть.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Давайте.

М-1:

– Вопрос такой: поскольку «Occupy Wall Street» был затронут неоднократно, ваше мнение, смысл этого движения? Смысл и чего они хотят. Чего хотят, чего добиваются люди?

ЛОРЕНС БРАМ:

– Я считаю, что это было спонтанное движение. Это некоторая революция среднего класса в Америке, и люди, которые вышли туда, они были едины, и там никто не говорил, где там правые, где левые, то есть все вышли вместе. И присутствовали там и выпускники университетов, которые не могли найти себе работу, присутствовали там и выходцы из гетто, то есть дети, которые не имели никакого образования, то есть там был весь срез американского общества. Там были те люди, которые понимали, что что-то происходит сейчас не так, как должно, но при этом они не могли четко выразить, что именно не так. Так как это было спонтанное движение, они не могли высказать каких-то четких требований, и в связи с этой их неспособностью они потеряли скорость, поэтому властям удалось их легко разбить, разделить и через месяц уже очистить улицы. Однако это движение не пропало бесследно. Отдельные люди сейчас предпринимают действия по развитию различных программ, различных сервисов для своих сообществ, различных услуг, и это все, этот процесс становится источником для альтернативной новой экономики. И часто это происходит в очень небольших масштабах, в небольших городах, в небольших местечках, однако данный импульс этого движения как раз вот так реализуется сейчас, он не ушел бесследно. В то же время необходимо отметить, что правительство ничего не сделало, чтобы решить те проблемы, которые должны быть решены, и данное движение может повториться в любую минуту.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Поэтому следите за последними событиями.

М-1:

– То есть удовлетворение они получат?

ЛОРЕНС БРАМ:

– Да, некоторое время.

М-2:

– Вопрос такой. Вы говорили про 40% доли социальных предприятий в Африке. Очень большой масштаб, и я, честно говоря, очень удивился, но, тем не менее, вопрос свой не задать не могу. Вы говорите о консенсусе и, насколько я понимаю, подразумеваете, что, в принципе, этот консенсус теоретически реализуем в масштабах всего мира. Вот насколько все-таки вы видите, это реально, вот ввиду того, что, как мне кажется, это возможно только в том случае, если все человечество будет глобально в этом задействовано? То есть либо каждый человек будет часть небольшую своих ресурсов выделять социальному предпринимательству или чему-то в этом направлении, либо не каждый, но критичная масса людей. На практике, как мне кажется, происходит такое, что лишь малая часть готова выделять какую-то значительную часть своих ресурсов этому направлению, а подавляющее большинство не готово. То есть насколько все-таки это реалистично вот в рамках всего мира? Спасибо.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Прекрасный вопрос, спасибо. Ответим мы на него по трем направлениям. Во-первых, мы поговорим об Африке, потому мы поговорим о движении, а потом мы поговорим о том, что необходимо делать. Сейчас приведу вам конкретный пример из Африки, а именно из страны Намибия. Это страна, которая буквально недавно разрывалась на части из-за гражданской войны. Меня пригласили в Намибию в составе делегации Всемирного фонда дикой природы, и также в нашу делегацию входили представители правительства Непала, которые должны были посмотреть на то, чего достигла страна. То есть мы были частью движения «Гималайский консенсус». Так как несколько лет шла вооруженная борьба в Намибии, количество животных там значительно уменьшилось. Сельским жителям было все равно – они считали, что эти животные только мешают. Всемирный фонд по защите дикой природы, неправительственная организация, работал вместе с правительством страны с тем, чтобы издать законы, которые превращали деревни в заповедники, можно так сказать. И у них было немного средств, которые они потратили на основание некоторых туристических пунктов рядом с этими деревнями, и в эти пункты могли прибывать туристы, смотреть на животных, фотографировать их, и тогда местным жителям сказали, что на этом можно заработать действительно больше денег, то есть сохранив животных и просто разрешая их фотографировать, чем на охоте на этих животных. Традиционно в Намибии люди охотились, поэтому они очень хорошо знают повадки животных, очень хорошо умеют за ними следить, поэтому они превратились в неких лесничих, которые возят туристов в джипах по своим заповедникам, в которые превратились их деревни, и показывают им животных, показывают, как хороша их нетронутая природа, и они как раз, эти сельские жители, очень хорошо ее сумели сохранить. Деньги, которые получают благодаря туризму, инвестируют в центры данного сообщества, в школы и в больницы. Они в Намибии делают то же самое, что мы делали в Тибете, однако стоит отметить, что в Намибии у них 52 таких заповедника. То есть Намибия – это африканский консенсус в действии. Что насчет участия остальных, вы говорили о том, что нельзя убедить богачей расстаться со своими деньгами. Дело в том, что необходимо собрать воедино всех заинтересованных лиц и работать с законодателями, как в Намибии и было сделано, с тем, чтобы обеспечить успех этих социальных предприятий с тем, чтобы они могли получать некоторую защиту, могли становиться прибыльными, и чтобы эта прибыль использовалась на благо населения. Для этого необходимы изменения в фискальной, в налоговой и в кредитной политике, то есть политике банковской в том числе. То есть нам на самом деле нужно изменить принципы работы и среду, которая создается нашими регуляторами, нашей финансовой системой, с тем, чтобы все это получилось. Нам необходимо гражданское общество, нам необходимо социальное предпринимательство, необходимо, чтобы гражданское общество, социальное предпринимательство, правительство и финансовые учреждения – все работали вместе над решением этой проблемы, над разработкой политики, которая позволит нам стать более устойчивой и превратит нашу планету в более устойчивую планету, иначе наша планета устойчивой быть не сможет. Вы можете спросить, а какой плюс в этом для финансовых учреждений, для правительств? Посмотрите на Грецию, посмотрите на Испанию, там разрыв между богатыми и бедными очень большой, и сейчас люди уже выходят на улицу, протестуют, и я говорю о том, что данный консенсус – это мирная революция. Если мирную революцию не осуществить, тогда может произойти насильственная революция. Мы, ребята, постоянно рассуждаем о плюсах глобализации, о свободных денежных потоках, о либерализации финансовых учреждений, однако необходимо помнить, что 40% населения живет в состоянии бедности. Одна пятая населения живет в состоянии крайней бедности. И при этом в 80% стран в 80% населения разрыв между бедными и богатыми только продолжает увеличиваться. Поэтому нам, на самом деле, нужен новый консенсус.

М-3:

– У меня получается продолжение к предыдущему вопросу. Вы были в Китае, в Тибете, в Африке, теперь в России. Конечно, хотелось бы узнать, как вы на Россию смотрите, и, собственно, чем она вам привлекает? Только ли с популяризации своей концепции, или здесь вы видите какие-то возможности для ее реализации, с кем-то общаетесь и так далее? Мой вопрос понятен, наверное.

ЛОРЕНС БРАМ:

– Этот мой визит второй в Россию, я второй раз приехал в Москву, и мне еще многому предстоит научиться прежде, чем что-то здесь я мог вам сказать. Однако отвечу, что меня сюда пригласил Ян Водин, он здесь выступал несколько месяцев назад, до меня, и сказал, что мне стоит тоже сюда приехать. Мы с ним общались в Дакаре на африканском форуме, где мы работали над декларацией африканского консенсуса. И он тогда мне сказал, что данные идеи консенсуса, который мы развиваем, они важны не только для Африки, Азии, что они также очень важны для России, и что в России тоже идет движение по формированию такого нового консенсуса. И вся эта сеть – африканский, гималайский, российский и барселонский консенсус – все эти организации взаимодействуют, обмениваются опытом, и сюда я приехал с тем, чтоб поделиться своим опытом, с тем, чтобы рассказать об опыте других организаций в других странах. Но такие люди, как Ян Водин, как Руслан, который основал «Cloudwatcher», как раз эти люди будут формировать консенсусное движение в России, и как раз они позволят создать социальное предпринимательство, развивать те организации, которые будут получать прибыть для улучшения жизни местных сообществ. И данные решения не будут найдены в каких-то других местах. Дело в том, что в отличие от вашингтонского консенсуса, согласно нашему консенсусу, одна и та же модель не может использоваться неизменно в разных местах. Мы считаем, что все страны уникальны, культуры, народности все уникальны, и поэтому решения проблем не могут где-то в башне из слоновой кости твориться и всем распространяться. В том числе, и Вашингтон, любые другие места не могут придумать одно решение на всех. Решения должны придумывать вы, должны придумывать люди из местных сообществ и те люди, которые сейчас заняты поиском этих ответов, и которые работают над развитием различных возможностей и ищут способы повышения прибыли от таких социальных предприятий с тем, чтобы инвестировать эту прибыль в местные общества. Как раз такие люди и занимаются уже, на самом деле, реализуют наше движение к консенсусу, и «Cloudwatcher» тоже является активным участником этого движения.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо, приятно.

Ж-3:

– Еще один вопрос. Очень любопытна модель гималайского консенсуса, поскольку он учитывает самоидентификацию, и самоидентификация становится очень важной, уникальность самоидентификации. Скажите, пожалуйста, одним из самых важных моментов для того, чтобы человек себя с чем-то ассоциировал, является его язык, потому что язык конституирует смыслы. Скажите, пожалуйста, кто учит язык? Вы учите тибетский, или тибетцы учат английский? Вот такой вопрос.

ЛОРЕНС БРАМ:

– У меня политика такая: где я живу какое-то время, я пытаюсь выучить местный язык. И я хорошо знаю китайский диалект, мандарин, основной диалект, очень хорошо могу на нем изъясняться. Также знаю еще один диалект, кантонис, это диалект, который в Гонконге используется, там я тоже работал, учился. И на тибетском языке я тоже могу более-менее изъясняться, однако есть несколько диалектов тибетского языка, есть верхнетибетский, нижнетибетский, как раз я изучил нижнетибетский язык, это как раз тот диалект, на котором люди общаются на улице. То есть, работая там, общаясь с сотрудниками, я смог его изучить, и мы как-то даже шутим на тибетском. Также иногда использую мандарин, китайский язык, он тоже тибетцам знаком из-за большого присутствия китайцев в регионе, из-за их оккупации. И, так или иначе, я пытаюсь, я могу на тибетском языке какие-то вещи объяснить, могу какие-то вопросы решить. Также я работал во Вьетнаме, с Центральным Банком Вьетнама я работал, и там выучил вьетнамский. По крайней мере, могу читать документы и какие-то и простые вещи объяснить. То есть политика такая: куда еду, тот язык и учу. Следующий язык, наверное, будет суахили. Язык очень важная вещь для понимания культуры. И, кроме того, я не могу находиться в такой ситуации, когда не понимаю, о чем люди говорят вокруг меня. Поэтому если я буду чаще приезжать в Россию впредь, работая с российским консенсусом, наверное, я буду учить русский еще вместе с суахили.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо. Последний вопрос, пожалуйста.

М-4:

– За эти годы наверняка вам приходилось вовлекать последователей и апеллировать к поддержке различного рода. Вы бы могли определить какие-то принципы ключевые, принципы эффективной коммуникации для вовлечения других людей в ваше мировоззрение, в ваши проекты? У меня маленький вопрос еще, кто вы по вероисповеданию?

ЛОРЕНС БРАМ:

– Что касается вашего первого вопроса, то здесь есть два этапа. Первый, это когда вы развиваете свой собственный проект, то, как я делал в Китае. Мы там приобрели здание, занялись его реставрацией, и в Пекине эта работа продолжалась, различные здания мы реставрировали. И я разбираюсь в строительстве, в реставрации, то есть знал, как этот процесс необходимо осуществить, как сохранить культурное наследие, и также я знал, как работать с пространством, как его правильно организовывать. И когда жители Тибета видят, что кто-то еще пытается сохранить их культуру, они это очень ценят и сразу принимаются помогать. И здесь, в принципе, естественно этот процесс развивался, люди подключались и хотели в этом во всем участвовать. То есть это такая ситуация, при которой бизнес дает что-то местному сообществу, и это некоторое развитие социального предпринимательства. Это то, что касается социального предпринимательства. Те принципы социального предпринимательства, которых мы придерживаемся, и которые используются, в том числе, и в Непале, и в других местах, получили как раз название гималайского консенсуса. Это набор некоторых идей, ценностей, подходов. Что касается африканского консенсуса, то там все основано на местном движении, на местных представителях, и когда я туда приезжал, я пытался делиться своими идеями, опытом, и учиться у них старался так же, как они старались учиться у меня. Что касается российского консенсуса, здесь этим занимается «Cloudwatcher», здесь у этой организации есть тоже свои наработки, свой опыт, свои знания. И постепенно-постепенно в разных местах все больше и больше таких различных звезд собирается вместе в созвездие, и данный процесс набирает силу, набирает движение, и даже можно не заметить, как этот процесс альтернативной экономики, движения альтернативной экономики станет новой основной идеей. Был еще вопрос относительно моей религии. Я буддист. И я считаю, что буддизм – это некоторая философия, основанная на принципах терпимости, уменьшения страданий людей и постоянного совершенствования – совершенствования себя, благодаря каким-то положительным действиям. Но в вопросах религии и философии я не так силен, я хотел бы вернуться к экономическим вопросам и рассказать вам о том экономическом уроке, который мне преподал буддийский монах в Тибете. И этот монах рассказал о трех ипостасях Будды, саттва называется. К этим трем ипостасям Будды относится следующее: первое – это сострадание, второе – это мудрость и третье – это сила. Мне этот монах сказал, что необходимо обладать всеми этими тремя компонентами. Если у тебя есть мудрость, то есть ты обладаешь какими-то высокими технологиями, если у тебя есть сила, то есть деньги, однако ты используешь эту мудрость и силу для того, чтобы производить оружие и нападать на другие страны, это значит, что ты неправильно используешь и свою мудрость, и свою силу. Если же у тебя очень много сострадания, и ты всех вокруг готов любить и готов помогать, однако у тебя нет ресурсов, то никому помочь не можешь, ты даже себе не можешь помочь. То есть нужно использовать свою мудрость, чтобы получить ресурсы и получить некоторую силу, которая даст силу еще другим людям. Итак, сострадание, мудрость и сила нужны все вместе, нужно взаимодействие. И урок, который мне преподал этот монах, как раз является некоторой моделью социального предпринимательства. И я считаю, что он должен быть преподавателем в Гарварде, обучать людей математике, и тогда мы, на самом деле, добьемся настоящей трансформации.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Спасибо большое, Лоренс. Я скажу пару слов, наверное, в финале. У меня был один вопрос, который я так и не решилась задать, решила применить тот способ, о котором говорил Лоренс, на практике, то есть учиться, слушая его. И мне кажется, я получила свою версию ответа, рискну предположить. Мне думалось о том, как быть с теми людьми, которые не входят сейчас в этот консенсус возможный, те, кто не присутствуют сейчас в «Cloudwatcher» реально или виртуально, а с теми, для кого то, о чем мы сегодня говорим, темный лес и вообще некоторая разновидность маргинальности? И мне кажется, последним своим рассказом Лоренс достаточно хорошо ответил на этот мой незаданный вопрос. Потому что когда мы приходим во многие организации политические, экономические, которые сейчас существуют и даже отчасти процветают, спрашиваем у них о будущем, когда мы слышим наших некоторых политиков или еще каких-то деятелей, и они говорят о том, что «а то, что будет завтра, неподвластно нам, неопределимо нами и, собственно, мы не хотим иметь с этим ничего общего». Мне кажется, отличительная особенность того консенсуса, о котором рассказывал сегодня Лоренс, того, о чем мы говорим, когда собираемся здесь, в том, что мы хотим представлять себе будущее и хотим в нем участвовать. Наверное, Лоренс ответил бы как-то красивее, но, тем не менее, у меня сложилась такая версия этого ответа, и я надеюсь, что в это будущее будут вовлекаться и те люди, которые, может быть, сегодня не хотят в нем участвовать. Поэтому такую версию, Лоренс, вы одобряете?

ЛОРЕНС БРАМ:

– Да, самостоятельно действовать, создавать социальные предприятия, этого недостаточно. И так как мы обсуждали сегодня буддизм, очень еще важный есть момент – это распространение информации об этом движении с тем, чтобы все больше и больше людей узнали о том, что это происходит. Есть такая притча буддийская, что когда дерево падает, но при этом в лесу никого нет, и никто не слышит, как оно падает, то можно сказать, что это дерево упало бесшумно. То есть мы, работая в направлении социального предпринимательства, должны, на самом деле, поднимать много шума с тем, чтобы как можно больше людей слышало о том, что происходит, узнавало о социальном предпринимательстве, и чтобы они слышали как можно больше голосов, говорящих о том, как у них успешно все идет, и как они успешно добиваются поставленных целей. И когда таких голосов будет много, и много людей это услышит, мы добьемся, на самом деле, социальной трансформации, люди будут вдохновлены, будут дальше работать. И я хотел бы поблагодарить «Cloudwatcher» за то, что они являются такой организацией, которая все больше и больше людей информирует о данном движении с тем, чтобы все больше и больше людей подключалось к этому процессу и реализовало все-таки мирную революцию.

КОЛОЗАРИДИ П.:

– Конечно, огромное спасибо Лоренсу Браму за то, что он к нам приехал. Я очень надеюсь, что русский язык войдет если не в число ваших любимых, то в число тех, которые вы часто используете. А мы постараемся как-то сделать почву для того, чтобы вы это делали. Огромное спасибо всем вам за диалог, мне показалось, что это было интересно. Не знаю, мне кажется, почти обо всем, о чем могли, поговорить за это короткое время, мы обсудили. Я могу сказать, что каждый четверг у нас здесь происходят встречи, и, в том числе, они посвящены социальному предпринимательству и тем новым моделям устройства общества, о которых мы говорим или надеемся говорить. А в следующий четверг, позвольте мне проанонсировать, у нас будет человек, который воплотил одну из идей кооперативного книжного магазина, наверное, известного почти всем, кто читает всякие современные интеллектуальные книги, и даже несовременные, а если неизвестен, то туда стоит зайти, это магазин «Фаланстер», магазин «Циолковский», который находится в Москве. Еще в Перми у них есть магазин и вообще они, по-моему, распространяются по России. Сейчас Борис занимается библиотеками. Борис Куприянов – человек который все это основал, который сделал, наверное, первый такой, с одной стороны, интеллектуальный… Это тоже сочетание интеллектуального, социального бизнеса и, собственно, бизнеса как предпринимательства. Борис будет рассказывать о книгах, о том, как мы читаем, почему мы читаем, почему мы не читаем, и вообще предрекает такой конец старой эпохи чтения, которая приходит с концом модерна закономерно. Но утверждает, что мы продолжать читать что-то будем, но это будет как-то происходить совершенно иначе, и дело не только в технике. Как в это вписывается социальное предпринимательство, вы узнаете, я надеюсь, в следующий четверг. Приходите к нам. Тогда могу заметить только, что мы заканчиваем нашу официальную часть, если у вас остались вопросы, вы можете подойти к Лоренсу после нашего мероприятия. Если у вас остались силы, и вы хотите их восполнить, то справа, с моего право, у нас находится место, где можно выпить чаю, поесть, что-нибудь перекусить. А для того, чтобы мы смогли регулярно устраивать чай и перекусить, на выходе стоит коробка, куда вы можете опустить какую-нибудь сумму в поддержку нашего social enterprise. Еще раз всем огромное спасибо, и до следующих встреч.

p