Интервью Руслана Абдикеева, генерального директора Лаборатории социальных инноваций «Клаудвочер» порталу "Новый бизнес: социальное предпринимательство"
Можем ли мы сегодня мотивировать людей для работы на благо общества? Как создать условия и инфраструктуру,поощряющие и поддерживающие такую деятельность? Лаборатория социальных инноваций “Клаудвочер” , идеологом которой является Руслан Абдикеев, призвана стать площадкой для реализации самых разнообразных социальных проектов. Здесь должны соединиться интересы граждан, бизнеса, государства. Руслан рассказал о "наблюдающих за облаками", своей лаборатории, социальных проектах, видении социального предпринимательства, "лептах", как системе поощрения и многом другом.

Руслан, какой смысл вы вкладываете в название Лаборатории?
Слово “клаудвочер” употребляется в значении “мечтатель”, но буквальный его перевод – “наблюдающий за облаками” (от англ. cloud watcher). Оба эти значения отражают и философию нашего социального проекта. Облака постоянно изменяются, как и наши мысли, наши желания и все то, что происходит вокруг нас. Позиция наблюдающего позволяет увидеть эти изменения, понять их природу, принять адекватное решение. Философская концепция “Клаудвочер” – быть внимательным наблюдателем жизни, понимать, как устроен мир. Обладая этим видением, можно реализовать свои мечты, выйти из неведения, которое является корнем всех наших проблем.

А как возникла идея создания этой организации?
Изначально я и не думал создавать организацию. Сама по себе она не имеет ценности. Организация нужна для реализации цели – выстроить новую социально-экономическую инфраструктуру, устроенную по простому принципу: чем больше ты делаешь для общества, тем больше экономических возможностей получаешь для себя.

Идея понятна. А как она будет работать?
Мы считаем, что личное благосостояние человека должно быть обусловлено его заслугами перед обществом, интересами тех, для кого он трудится. Именно этот принцип лежит в основе нашей инициативы, которую мы называем “экономикой заслуг”. В рамках этой системы вклад каждого ее участника оценивается в баллах, или, как мы их называем, “лептах”. Количество полученных (заработанных) “лепт” является основанием для распределения ресурсов. Иными словами, чем больше человек, сообщество людей или организация делают на благо общества, тем больше ресурсов, возможностей, поощрений и льгот от этого общества получают.

Где-то такой экономический принцип уже действует?
Тут можно провести аналогию с системой постоплаты. Например, снимая фильм, ты сначала вкладываешь себя, свои силы и талант, стараешься, чтобы он понравился зрителям. Ты совершаешь творческий акт, рассчитывая на то, что это кому-то нужно. А потом люди это оценивают и за это платят. Но кино – это просто одна небольшая иллюстрация того, как может действовать “экономика заслуг”.

Предложенная вами система учета “лепт” сейчас реально работает или этот проект еще в стадии разработки?
Скажем так: это социальный проект в пилотной стадии. Он сложный, многоуровневый, предназначен для работы с самыми разными типами инициатив. Частично он уже реализуется – мы тестируем его постепенно, слоями. В центре всего – банк заслуг. Это некая платформа, iPad для социальных технологий, позволяющий оценить и проанализировать любой социальный проект, сравнить с остальными, просчитать его воплощение и соответствующее вознаграждение организаторов и участников, привлечь ресурсы для его воплощения в жизнь. На данный момент участвующие в разных акциях волонтеры получают карточку, по которой им в зависимости от набранных “лепт” предоставляются скидки в магазинах, бесплатные билеты на интересные мероприятия и т.д. В дальнейшем мы хотим, чтобы “держатели” “лепт” могли использовать их во всех сферах своей жизни.

В чем вы видите причины нынешнего плачевного состояния малого бизнеса в России?
Средний класс – это залог успешного развития любого государства. Именно он создает ту среду, в которой все мы обитаем. Почему нам так нравится Европа? Потому что там удобно жить. Вся их привлекательная инфраструктура (маленькие магазинчики, красивые домики, рестораны, кафе) создана не большими деньгами, крупными корпорациями или государством. Она создана рядовыми гражданами. Людьми, которые каждый день убирают улицы, каждый день красят дома. Эти люди – местные сообщества и предприниматели.
А что происходит в России? У нас исторически сложилось так, что за предпринимательством как бы тянется “негативно-криминальный шлейф” общественного восприятия. Предприниматель – как выскочка, который хочет, извините за резкий оборот, “побольше нажиться и свалить”. Со времен Советского Союза желание зарабатывать деньги казалось чем-то постыдным, второсортным, некрасивым. Поэтому сегодня малых предпринимателей у нас практически нет. Как нет и сообществ, разрушенных во время советской эпохи и в постсоветский период. Поэтому в данной исторически сложившейся ситуации оптимальным решением считаю развитие социального предпринимательства. Но социального предпринимательства именно в нашем, национальном понимании.

А как вы понимаете для себя социальное предпринимательство?
В моем понимании социальное предпринимательство предполагает некое новое представление о социальном договоре, то есть договоре между предпринимателем и общиной, в которой он живет и работает. Предприниматель как бы заявляет сообществу: “Я зарабатываю и имею больше других, потому что я больше других делаю для общего блага. Я отвечаю за помощь детям, поддерживаю инвалидов или стариков, обустраиваю улицу”. То есть помимо основной деятельности у него есть некие социальные обязательства.

Но это же фактически благотворительность…
Нет, потому что в отличие от бизнесмена, который занимается благотворительностью, наш социальный предприниматель имеет обязательства постоянно осуществлять определенный набор социальных действий. Следуя логике “экономики заслуг”, он получает льготы, дополнительные кредитные и налоговые возможности в соответствии с тем, насколько он полезен той среде, в которой обитает. Как только он перестает выполнять свою социальную роль (иными словами, “недобирает “лепт”), его льготы перестают действовать. Он превращается в обычного предпринимателя. Если давать общее определение, то социальный предприниматель – это человек, который ставит общественный интерес выше личного дохода. В этом его внутреннее отличие.

Это определение неэкономическое.
Да, этот критерий вне экономики. Мы можем оценить лишь результат действий предпринимателя. Да и то экономисты говорят, что никто всерьез не научился считать социальный эффект – здесь все слишком субъективно. Но в нашей системе друг друга оценивают сами ее участники, то есть организаторы социальных проектов, их добровольные помощники и благополучатели. Однако это не демократия – “один человек = один голос”. Здесь включается принцип меритократии – больше голосов имеет тот, у кого больше заслуг.

Деятельность участников и система оценки оказываются прозрачными?
Конечно! Человека, трудящегося на благо сообщества, оценивает само сообщество. При этом оно может быть любого размера – начиная от маленькой улицы, где все друг друга знают, и заканчивая всей страной или даже планетой. Организаторы социальных проектов могут объединяться в любые образования – например, выходить на уровень района, где десять улиц взаимно оценивают друг друга, на уровень города, региона и так далее.
Сейчас мы пытаемся применить комплексный подход к реализации социальных проектов в одном из районов Москвы (этот проект находится в стадии согласования, и пока рано публично говорить о его деталях). Также нам предложили выбрать пилотный моногород для реализации нашей программы. Для этого необходимо прежде всего выстроить социальные связи между людьми. Это непростая задача: мы сильно разобщены, никому не доверяем – ни родным, ни соседям, ни власти, ни бизнесу. А без социальных связей наша система работать не будет. Приведу пример из опыта знаменитого банка “Грамин”. Банк предоставляет микрокредиты в основном женщинам и в основном тем, кто живет в общине. Риск невозврата у этих кредитов практически нулевой. Люди, которые живут вместе, знают, что такое взаимовыручка. У них более развито чувство ответственности – если я не отдал деньги, я “кинул” не банк, а своих. Так вот наша задача, проанализировав мировую практику, создать площадки, где люди будут вести себя по-другому, проложить новые “коридорчики”, ходя по которым они приобретут новое понимание ситуации.

А какова роль государства в этом процессе?
“Экономика заслуг” невозможна без участия государства. Создание условий для развития социальных предпринимателей, инвестирование, предоставление налоговых послаблений и льгот – все это задачи государства. Взаимодействие между предпринимателем и государством может осуществляться по алгоритму “социального заказа”. То есть социальный предприниматель выполняет часть необходимых для государства функций, а взамен получает все те льготы, о которых я говорил.

Опросы показывают, что люди пока не готовы покупать продукцию социальных предпринимателей. Они не готовы делать выбор в пользу СП только потому, что этот предприниматель делает что-то общественно полезное.
Ничего удивительного. “Социальность” становится конкурентным преимуществом, только когда человек выбирает между двумя равноценными по качеству продуктами. Например, в Англии люди покупают шоколад, деньги от продажи которого направляются на поддержку африканских фермеров, прежде всего потому, что этот шоколад качественный. Покупатели сравнивают несколько качественных марок и отдают предпочтение той, что направляет вложенные ими средства на благое дело. Любому потребителю нужен хороший продукт, и это естественно. Российская проблема в другом: люди не понимают, зачем вообще нужен социальный предприниматель и чем он отличается от остальных. Для них он еще один предприниматель, еще один стремящийся к наживе тип.

Как же преодолеть этот стереотип?
А его и не надо преодолевать. Бессмысленно бороться с ветряными мельницами. Надо создавать новое, строить прозрачную систему, которая позволит увидеть, что человек действительно трудится на благо общества. Систему, где предприниматели будут чувствовать поддержку общества. Иначе социальный бизнес не выживет, не сможет быть конкурентоспособным. Отечественные бизнесмены привыкли жить “в серной кислоте”: никто им не друг, они существуют в условиях войны со всеми: от собственных потребителей до инвесторов.

Вы упомянули “Грамин”. Какой вообще зарубежный опыт мы могли бы использовать? И стоит ли на него ориентироваться?
Ориентироваться на мировой опыт, конечно, стоит. Но надо всегда действовать с учетом собственной специфики. Недавно был опубликован доклад немецкого отделения “Грамин”, в котором основоположники идей социального бизнеса призывали всех: “Ребята, ориентируйтесь на местный менталитет, нельзя безоглядно использовать чужой опыт!” Некоторые СП-инициативы в Европе вообще представляют глобальные проекты, нацеленные на помощь нуждающимся где-нибудь в Африке. Это здорово, но это не наш путь. На Западе у людей по-другому устроено сознание. Российский подход отличается не только по форме устройства проектов и их названиям, но и по тому, насколько люди готовы в них участвовать. В Англии ежегодно делается 18 млрд фунтов частных пожертвований, В США – 250 млрд долларов. Почти каждый человек, будь он чиновник или бизнесмен, панк или хиппи, отдает с зарплаты что-то на благо общества. В Канаде 92% населения хоть раз участвовали (а многие из них и не раз) в волонтерских акциях. Это определенная культура, которая у нас не сформирована.

А системы, аналогичные “экономике заслуг”, где-то существуют?
В мире встречаются отдельные ее элементы. Например, в России – это карточка поощрения волонтеров. Это достаточно передовая технология и с точки зрения мировой практики. Недавно, всего около трех лет назад, компания Disney объявила о выдаче бесплатных билетов в Диснейленд добровольцам, участвующим в уборке парков. В Японии только сейчас один из владельцев крупной сети супермаркетов впервые собирается вводить систему скидок для участников социальных проектов.
Существуют и другие системы. Например, в той же Японии, отработав в госпитале какое-то количество часов, эти часы впоследствии можно использовать для себя или своих родственников, допустим, чтобы нанять сиделку. В целом в мире (и особенно в самых передовых с точки зрения развития социальной сферы странах – Англии, Японии, США) существует более 16 000 разных “социальных валют”. Но чаще всего проекты, которые похожи на то, что мы делаем, реализуются в какой-то узкой, специализированной зоне. Наша трудность и одновременно большие перспективы кроются в том, что мы пытаемся разработать универсальный алгоритм, универсальную инфраструктуру, способную пропустить через себя любые социальные инициативы, перевести их из обычной дотационной системы, являющейся нагрузкой на общество, в систему, увеличивающую общественное благосостояние.

Беседовала Ирина Крейнина