Глубоко встроенные в неэкономические институты, экономические процессы протекали в традиционном обществе не по «универсальной» экономической логике, описанной в трудах (нео)классической экономической школы. Не рациональность, не поиск эффективности или стремление к максимизации прибыли определяли практику использования ресурсов. Решающую роль в организации производства и потребления играли традиционные иерархические связи и обычай. Взаимодействия людей в рамках племени, деревенской общины, городской ремесленной корпорации, вассалитета, церкви, конечно, несли в себе набор экономических элементов, они были при этом, однако, зачастую наполнены неэкономическими смыслами. Вычленение единой логики, объединяющей такие экономические элементы, было неочевидным.

Формирование рыночной экономики означало эмансипацию экономических процессов и появление экономической сферы, обладающей высокой степенью автономии, а также собственной логикой функционирования. «Неслучайно до недавнего времени в языке даже цивилизованных народов не находилось терминов для обобщенного выражения того, что составляет организацию материальных условий жизни. Только двести лет назад эзотерическая секта французских мыслителей изобрела термин и назвала себя экономистами[2]. Это была заявка на открытие экономики. Конечно, незадействованным оказывается только понятие экономики, а не сама экономика. Природа и общество изобилуют процессами, обеспечивающими основы жизнедеятельности человека»[3], - отмечает Карл Поланьи.

Связь между формированием рыночной экономики и становлением современной экономической науки обусловила догматизм последней. Законы рыночной экономики были определены как естественные универсальные законы экономической жизни. Разграничение деятельности человека на экономическую и неэкономическую, а человеческих интересов - на материальные и идеальные, а также существование автономной экономической сферы, обслуживающей исключительно материальные интересы людей, стали восприниматься как нечто, свойственное не только рыночной экономике, но и природе человека в целом. В экономической теории прочно укоренились рационалистическая интерпретация человека как «утилитарного атома», стоящего «перед лицом природного окружения, которое не торопится уступить ему свои жизнедающие элементы. Экономическое действие, основа рациональности, рассматривается тогда, как способ распоряжаться временем и энергией таким образом, чтобы из этого взаимоотношения человека и природы удалось бы достигнуть максимума целей»[4]. В этой парадигме саморегулируемый рынок представляет собой естественную систему аллокации ограниченных ресурсов, а человеку свойственно руководствоваться стремлением к максимизации собственной выгоды.

Догматический подход современной экономической науки, взявшей за аксиому естественность и универсальность рынка, способствовал вытеснению на обочину экономической мысли целого ряда форм экономической организации, альтернативных рыночным.  Речь идет не только об упомянутой выше традиционной экономике, сегодня в значительной мере оставшейся в доиндустриальном прошлом[5]. Современный экономический мейнстрим не предлагает также инструменты для анализа принципов функционирования так называемой солидарной экономики. Ключевой постулат о могуществе невидимой руки рынка затрудняет системное понимание активного роста во второй половине XX века присутствия государства в экономической жизни стран с развитой рыночной экономикой[6]. Маргинальными остаются также направления экономической мысли, занимающиеся изучением эксполярной неформальной экономики, а также экономических процессов, протекающих, например, при взаимодействии людей в рамках семьи. Производство и потребление продуктов труда при взаимодействии людей  в рамках соседских и дружеских взаимоотношений также не вписываются в картину экономической жизни общества, предлагаемую мейнстримом современной экономической науки. Такие неортодоксальные экономические предметы изучения оказываются в центре внимания представителей смежных дисциплин - экономической социологии, экономической антропологии  или экономической истории.

Одним из первых, кто указал на внеисторизм представлений о самоочевидности экономических отношений,  подчиняющихся законам спроса и предложения и опирающихся на принцип конкуренции, был немецкий социолог Норберт Элиас. В своем труде «О процессе цивилизации» он писал: «…Лишь после возникновения централизованной и публичной монополии на насилие… конкурентная борьба за средства и предметы потребления может происходить в значительной степени без применения физического насилия; лишь тогда появляется "хозяйство" в строгом смысле слова, именуемое нами "экономикой", и возникает конкурентная борьба в той ее разновидности, которую мы привыкли называть "конкуренцией"»[7]. Иными словами, зарождение рыночной экономики стало возможным только после формирования сильной централизованной государственной власти, обладающей монополией на легитимное применение насилия. Общая пацификация отношений в обществе, а также система законов, обеспечивающих функционирование рыночной экономики, стали важным фундаментом для построения капиталистического уклада.

Государство, а не природа человека является архитектором системы саморегулируемых рынков, утверждает в своих трудах Карл Поланьи. Установление в начале XIX века господства рыночной экономики, обозначенное им как «великая трансформация», повлекшая в конечном итоге переход от рыночной экономики к рыночному обществу, было бы невозможно без роли, сыгранной государством в построении рыночных институтов. Критики такого анализа зарождения рыночной экономики говорят, что рынок – один из древнейших институтов, а профессия торговца – одна из старейших в истории развития человечества. «Рынки были широко распространены при всех типах человеческой цивилизации, - соглашается Поланьи, - и профессия купца вполне универсальна… Однако рынки были изолированными островками»[8]. При этом, рыночная экономика не может пониматься как простое слияние ранее изолированных рынков. «Господство рынков возникло не как изменение степени, а как изменение вида»[9], в рамках превращения в товар объектов ранее  товаром не являвшихся[10].  

Итак, начало XIX века ознаменовалось радикальной трансформацией экономической системы западных стран, результатом которой стало формирование и разрастание рыночной экономики. Значимость трансформации, однако, заключается не столько в переходе от традиционных к рыночным формам организации экономической жизни, сколько в последовавшем переходе от рыночной экономики к рыночному обществу. Организация производства и потребления продуктов труда стала происходить по абстрактным законам рынка, оторванным от социальных норм и неэкономических ценностей. Так, поведение человека в сфере производства и потребления стало направляться законами спроса и предложения. Результатом эмансипации экономического поведения человека  от власти неэкономических институтов предсказуемо стало  обратное попадание неэкономических институтов под влияние экономической сферы. Ни одно человеческое сообщество не может выжить без функционирующего хозяйственного аппарата, соответственно его отделение в специфическую сферу создало эффект зависимости общества от этой сферы. «Ежедневная деятельность человека по своей природе в большой степени направлена на производство материальных благ… мотивы, ныне описываемые как "экономические", были отделены от всех других мотивов и в повседневной жизни стали вполне нормальным явлением для человека. Другие же, такие, как  честь, гордость, солидарность, гражданские обязанности, моральный долг или просто ответственность за общие судьбы стали считаться мотивами, не имеющими отношения к повседневной жизни, а чем-то довольно редким и эзотерическим по своей природе, роковым образом подытоженным в слове "идеальный". Человеку присущи, с одной стороны, чувства голода и выгоды, а с другой - жалости, долга и чести. Человек, обладающий первыми, считался  "материалистическим", а последними - "идеальным". Производственная деятельность раз и навсегда стала связываться с материальными стимулами»[11]. Если раньше экономическая система была укоренена в социальных отношениях, то теперь социальные отношения оказались укоренены в экономической системе. Раньше уровень доходов определялся положением в обществе, с разрастанием рыночной экономики общественное положение стало определяться доходами.

На этом фоне развитие человеческого общества стало представляться как определяемое  «материальными» мотивами, само общество стало восприниматься как нечто производное от экономики. Даже наиболее яростные критики либеральной экономической мысли оказались несвободны от веры в экономический  детерминизм, возникший в результате формирования автономной экономической сферы в контексте становления рыночной экономики. Так, Карл Маркс,  утверждал, что материя определяла развитие общества на протяжении всей истории человечества. Можно предположить, что роль производственных отношений в развитии общества зависит, однако, от наполнения их теми или иными смыслами. 

«Выделите любой мотив на ваш вкус и организуйте производство таким образом, чтобы сделать этот мотив стимулом для индивидуума, чтобы производить, и вы получите картину человека, как полностью поглощенного этим конкретным мотивом. Пусть этот мотив будет религиозным, политическим, эстетическим; пусть это будет гордость, предубеждение, любовь или зависть; и человек представится таким же, по своему существу, религиозным, политическим, эстетичным, гордым, предубежденным, поглощенным любовью или завистью.  Другие мотивы, в контраст этим, покажутся отдаленными и туманными, поскольку на них нельзя положиться, чтобы оперировать в таком жизненно важном деле как производство»[12].

Ключевым этапом перехода к рыночному обществу стало, согласно Поланьи,  повсеместное превращение в товар труда, земли и денег - трех базовых хозяйственных ресурсов, ранее товарами не являвшихся[13].  Появившаяся  зависимость стоимости факторов производства от законов спроса и предложения вывела власть рынка на новый уровень.  Превращение этих ресурсов в товар, купля-продажа которого регулируется лишь законами рынка, наталкивается, однако, согласно, Поланьи на сопротивление органической структуры общества. «Людям  кажется, что превращение в товар этих объектов противоречит некоему «естественному» порядку: ведь земля связана с природными основаниями жизни человека, а труд есть прямое продолжение и реализация его способностей. Что же касается денег, то они выступают простым посредником, средством обмена и не имеют собственной стоимости»[14], резюмирует основы противоречивости такой трансформации Вадим Радаев.  

Само же рыночное общество, где все становится товаром, стоимость которого определяется неотягощенными социальными обязательствами законами спроса и предложения, оказывается нестабильной конструкцией. Рыночное общество асоциально: прорастание рыночных законов во все сферы жизни разрушает социальные связи, скрепляющие общество. В отсутствии компенсаторных мер развитие рыночных отношений способно порождать негативные эффекты, несущие в себе опасные элементы саморазрушения, в том числе и для самого рынка. Как защитную реакцию общества можно в этом контексте воспринимать нарастание роли государства в организации экономической жизни. Государство выступает как сдерживающий фактор, навязывающий социальные обязательства участникам рынка. Введение трудового законодательства может восприниматься как яркое проявление компенсаторной роли государства в рамках сохранения рыночными формами экономической организации лидирующих позиций, а также в целом сохранения автономии экономической сферы. Той же логике, но в больших масштабах отвечает формирование во второй половине XX века в странах  Западной Европы социального государства - мощной системы пераспределения богатств в рамках обеспечения социальных гарантий всем членам общества, вне зависимости от стоимости их труда на рынке.

Во многом именно реакцией на экспансию рыночной экономики стало также зарождение в XIX веке солидарной экономики[15]. Также как и в случае с рыночной экономикой речь здесь не идет о монополии солидарной экономики на организацию экономической жизни общества. Под понятиями традиционной, рыночной, государственной или солидарной экономики должны пониматься сосуществующие экономические уклады, способные выступать в качестве преобладающей формы организации экономической жизни, но неспособные, на полное вытеснение других альтернативных форм организации. Так на фоне доминирующей рыночной экономики в первой половине XIX века в Европе стали появляться островки солидарной экономики. Появление солидарных форм организации экономической жизни можно воспринимать как реакцию определенных слоев общества на разделение мотивов, лежащих в основе осуществления экономической деятельности, на материальные и идеальные, свойственное рыночной экономике, и  как попытку возвращения к смешанным мотивам.

«Было бы справедливее сказать, что основные человеческие институты питают отвращение к несмешанным мотивам. Так же как обеспечение индивидуума и его семьи не обязательно основывается на мотиве голода, так и институт семьи не основывается на сексуальном мотиве. Секс, как и голод, один из самых мощных стимулов, если его освободить от других стимулов. Вот, возможно почему, для семьи, во всем многообразии ее форм, оказывается неприемлемым сконцентрированность исключительно на сексуальном инстинкте, учитывая его нестабильность и капризность, а скорее это происходит вокруг ряда таких мотивов, которые не допускают того, чтобы секс разрушил институт, от которого зависит столько счастья человека. Секс сам по себе никогда не произведет что-либо лучше дома терпимости, и даже тогда ему пришлось бы положиться на некоторые мотивы, присущие  рыночному механизму. Экономическая система, фактически опирающаяся, как на основную пружину, на голод была бы почти также превратна, как и система семьи, основанная на голой жажде секса»[16].

Солидарная экономика  представляет собой результат интеграции в экономическую деятельность гуманистического мотива. Человек выступает в рамках солидарной экономики как высшая ценность. Так, наряду с получением прибыли движущей силой производства и потребления в рамках солидарных форм организации экономической жизни  является гуманизм. Таким образом, солидарная экономика предлагает решение возникшей в рамках формирования рыночной экономики проблемы «раскола жизненно важного единства человеческой личности на «реального» человека, нацеленного на материальные ценности, и его «идеального» двойника, лучшего, чем он сам»[17]. Так, структуры солидарной экономики первой волны: кооперативы, организации взаимопомощи (или кассы взаимопомощи) и ассоциативные организации, получившие достаточно широкое распространение в Европе во второй половине XIX века, положили в основу своей деятельности приоритет человека над капиталом.

4 основных принципа, лежат в основе функционирования структур солидарной экономики[18]:

1. Организация экономической деятельности в соответствии с принципом служения экономических процессов человеку и коллективу, а не капиталу.

2. Автономность структур от государства. В основе создания солидарных структур, как и капиталистических, лежит частная инициатива.

3. Организация деятельности структур солидарной экономики на демократических принципах. Источником власти является коллектив всех участников. Эта власть может делегироваться избранным управленцам, но источником ее остается коллектив.

4. Приоритет человека и общественной пользы как направляющий принцип распределения прибыли.

Заняв поначалу достаточно прочные позиции в экономической жизни западноевропейских обществ, кооперативные предприятия и структуры взаимопомощи, опиравшиеся на обозначенные выше принципы, сосуществовали, однако, с продолжавшим доминировать рыночным экономическим укладом. Развитие экономической системы общества не может рассматриваться как однонаправленное. Выступив в качестве альтернативы рынку и капиталистическому укладу во второй половине XIX, за первые две трети XX века структуры солидарной экономики в значительной степени мимикрировали  под структуры рынка и государства. Кооперативы в большой степени адаптировались к правилам рыночной экономики, структуры взаимопомощи в значительной мере были интегрированы в государственные системы социального страхования. Разделение мотивов на «идеальные» и «материальные» в XX веке институционализировалось в рамках разделения в западном мире компетенций между рынком и государством. Рынок стал отвечать за производство материальных богатств, государство - за обеспечение производства нематериальных, за формирование связей между членами общества, за общественно-политическое развитие общества.   

В конце XX века послевоенный союз рынка и государства в западной Европе стал, однако, давать сбои. Возникновение системных проблем, таких как масштабная безработица и растущий дефицит государственного бюджета, в том числе все менее способного покрыть расходы на обеспечение социальных гарантий безработным, способствовало возрождению  солидарной экономики. Важным фактором, обусловившим развитие практик солидарной экономики в конце XX – начале XXI века, стал оформившийся в рамках альтернативных движений 60-70-ых годов запрос представителей гражданского общества на автономию и самоопределение, на поиск третьего пути, альтернативного капиталистическому и социалистическому.  Получающие последние десятилетия все более широкое распространение кооперативные предприятия, структуры взаимопомощи, разнообразные общественные некоммерческие организации, дополнительные денежные системы, структуры солидарного финансирования, практики ответственного производства и потребления, представляющие собой элементы солидарной экономики, как и их предшественники XIX века, берут за основу приоритет человека над капиталом, интегрируют гуманистический мотив в экономическую деятельность.

В конце XX века послевоенный союз рынка и государства в западной Европе стал, однако, давать сбои. Возникновение системных проблем, таких как масштабная безработица и растущий дефицит государственного бюджета, в том числе все менее способного покрыть расходы на обеспечение социальных гарантий безработным, способствовало возрождению

Практики солидарной экономики подрывают автономию экономической сферы, возникшей в рамках формирования рыночной экономики, предлагая человеку руководствоваться не только стремлением к получению выгоды. Распространение элементов солидарной экономики обещает, таким образом, восстановление единства мотивов, направляющих экономическое поведение человека и, более того, единство человеческой личности.

«Задача огромной сложности, - писал Карл Поланьи еще в середине XX века, - интегрировать общество по-новому. Это проблема новой цивилизации. Но этому не должен препятствовать фантом экономического детерминизма. Нас не должно вводить в заблуждение представление о природе человека, которое бедно и нереалистично (дуалистическая ошибка)…. (…) Не думайте, что экономическая система обязана ограничивать наши стремления к достижению идеалов в обществе. Ни одно общество, кроме того, которое укоренено в рынке, не детерминируется экономической системой»[19].

Литература:

1. Нуреев Рустем, «Экономический детерминизм и его критика Карлом Поланьи»,  in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 149-164.
2. Поланьи Карл, «Аристотель открывает экономику» in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 79-110.
3. Поланьи К., Аренсберг К.М., Пирсон Г.У., «Место экономики в обществе», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 72-75.
4. Поланьи Карл, «О вере в экономический детерминизм», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 22-29.
5. Поланьи Карл, «Экономика как институционально оформленный процесс», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 44-72.
6. Поланьи Карл, «Наша устаревшая рыночная ментальность», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 29-44.
7. Радаев Вадим, «Экономико-социологическая альтернатива Карла ПоланьиЭкономико-социологическая альтернатива Карла Поланьи», Экономическая социология, т.5, № 5, ноябрь 2004 г., стр. 20-35.
8. Azam Geneviève , « Économie sociale, tiers secteur, économie solidaire, quelles frontières ? » , Revue du MAUSS, 2003/1 no 21, p. 151-161.
9. Boulianne Manon et al., « L'espérance économie solidaire a principes économie solidaire et mondialisation » , Revue du MAUSS, 2003/1 no 21, p. 47-54.
10. Caillé Alain , « Sur les concepts d'économie en général et d'économie solidaire en particulier » , Revue du MAUSS, 2003/1 no 21, p. 215-236.
11. Carvalho da França Genauto , « L'économie solidaire en france et au brésil : regards croisés » , Revue du MAUSS, 2003/1 no 21, p. 119-127.
12. Chanial Philippe et Laville Jean-Louis , « L'économie solidaire : une question politique », Mouvements, 2002/1 no19, p. 11-20.
13. Crémieux Robert , « L'avenir de l'économie sociale et solidaire : un enjeu politique » ,
14. Mouvements, 2002/1 no19, p. 29-34.
15. Defourny Jaques, «Economie sociale», dans Jean-Louis Laville, Antonio David Cattani, Dictionnaire de l’autre économie, Paris, Gallimard, 2006, pp. 279-289
16. Elias Norbert, La dynamique de l’Occident, Paris, Calmann-Lévy, 2006, 320 p.
17. Eme Bernanrd, Laville Jean-Louis, « Economie solidaire », dans Jean-Louis Laville, Antonio David Cattani, Dictionnaire de l’autre économie, Paris, Gallimard, 2006, pp.303 – 311.
18. Ferraton Cyrille, « Finance solidaire », dans Jean-Louis Laville, Antonio David Cattani, Dictionnaire de l’autre économie, Paris, Gallimard, 2006,pp.419 – 427.
19. Gardin Laurent, « Réciprocité», dans Jean-Louis Laville, Antonio David Cattani, Dictionnaire de l’autre économie, Paris, Gallimard, 2006, pp.514-521.
20. Granovetter Mark, Swedberg Richard, (ed.), The sociology of economic life, Westview Press, 2001, 536 p.
21. Laville Jean-Louis , « Repenser les rapports entre démocratie et économie » , in Alain Caillé Quelle démocratie voulons-nous ?La Découverte « Sur le vif », 2006 p. 111-122.
22. Laville Jean-Louis, (dir.), L’economie solidaire : une perspective internationale, Paris, Hachette-Littératures,  2007, 383 p.
23. Lechevalier Arnaud et Wasserman Gilbert , « Va-t-on enfin vers une continuité de l'action ? » Entretien avec Guy Hascoët, secrétaire d'État à l'économie solidaire, Mouvements, 2002/1 no19,  pp. 50-59.
24. Neamtan Nancy , « L'économie solidaire comme radicalisation de la démocratie » , Revue du MAUSS, 2003/1 no 21, p. 128-134.
25. Polanyi Karl, The Great Transformation. The political and economic origins of our time, Beacon press, 1944, 317 p.
26. Singer Paul, «Economie solidaire», dans Jean-Louis Laville, Antonio David Cattani, Dictionnaire de l’autre économie, Paris, Gallimard, 2006, pp. 290-301.
27. Steiner Philippe, Vatin François, (dir.), Traité de  sociologie économique, Paris, PUF, 2009, 816 p.

[1] Карл Поланьи (1886-1964) – американский экономист, социолог, антрополог венгерского происхождения, ставший одним из классиков экономической социологии и экономической антропологии и оказавший значительное влияние на развитие общественной мысли в XX веке.

[2] Речь идет о школе физиократов, предложивших систематическую теорию политической экономии во второй половине XVIII и являющихся, по мнению ряда исследователей, основоположниками современной экономической науки.  Слово экономика встречается еще в трудах Аристотеля, физиократы, однако, впервые назвали себя экономистами и концептуально заложили основу современной экономической мысли.

[3] Карл Поланьи, «Аристотель открывает экономику» in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 86.

[4] К. Поланьи, К.М. Аренсберг, Г.У. Пирсон, «Место экономики в обществе», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 72.

[5] Элементы традиционной экономики можно, однако, встретить сегодня и в экономической жизни развитых стран, что является хорошей иллюстрацией теории Александра Чаянова об экономической системе государства как конгломерата сосуществующих хозяйственных укладов.

[6] Ad hoc объяснения, вводящие понятие провалов рынка, скрывают, но не компенсируют недостатки (нео)классической экономической теории.

[7] Нуреев Р. М., «Экономический детерминизм и его критика Карлом Поланьи»,  in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр. 157.

[8] Карл Поланьи, «О вере в экономический детерминизм», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр.26.

[9] Карл Поланьи, «Наша устаревшая рыночная ментальность», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр.35.

[10] Важно также отметить также, что  рынки, существовавшие в рамках традиционного общества, функционировали зачастую не на саморегулируемой основе:  не невидимая рука рынка, а  представители политической власти   нередко определяли круг участников торговых отношений, ассортимент продаваемых товаров и даже уровень цен на последние, не ограничиваясь только лишь обеспечением защиты контрактов. Несмотря на усиление в XX веке роли государства в организации экономической жизни западных стран и введение ряда ограничений на свободу рынка, к примеру в рамках принятия антимонопольного законодательства, рынки сегодня в значительной степени остаются саморегулируемыми структурами, в рамках которых экономические процессы протекают не следуя единой централизованной воле. 

[11] Карл Поланьи, «О вере в экономический детерминизм», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр.27.

[12] Карл Поланьи, «Наша устаревшая рыночная ментальность», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр.35, стр 36.

[13] Подчеркивая асоциальность, противоестественность для человеческого общества такого превращения Поланьи называет их «фиктивными товарами».

[14] Вадим Радаев, «Экономико-социологическая альтернатива Карла Поланьи», Экономическая социология, т.5, № 5, ноябрь 2004 г., стр. 33.

[15] Наряду с термином солидарная экономика также широкое распространение получил термин социальная экономика. Зачастую они используются как взаимозаменяемые термины.

[16] Карл Поланьи, «Наша устаревшая рыночная ментальность», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр.39

[17] Там же, стр.40

[18] Defourny Jaques, «Economie sociale», dans Jean-Louis Laville, Antonio David Cattani, Dictionnaire de l’autre économie, Paris, Gallimard, 2006, pp. 279-289.

[19] Карл Поланьи, «О вере в экономический детерминизм», in Нуреев Р.М., «Великая трансформация»  Карла Поланьи : Прошлое, настоящее и будущее,  ГУ-ВШЭ, Москва, 2006г, стр.28.