… самоутверждение личности часто представляло, и продолжает представлять, нечто совершенно отличное и нечто более обширное и глубокое, чем та мелочная, неразумная умственная узость, которую большинство писателей выдает за индивидуализм и – самоутверждение

П.А. Кропоткин. Взаимопомощь как фактор эволюции

Дарвин и Спенсер

Тема кооперации стала частью наук об обществе в связи с эволюционистским подходом. Это удивительно, потому что сейчас мы полагаем естественный отбор и социал-дарвинизм связанными с индивидуалистической моралью. Вся сложность эволюции в обыденном сознании сводится к заключению «выживает сильнейший».  Но это происходит из прямолинейной трактовки, а согласно Дарвину и его последователям, выживают наиболее приспособленные.Но это свойство не всегда связано с силой.

Конечно, полное переложение идей эволюционистов на человеческие отношения невозможно. Но современные аргументы в пользу того, чтобы присмотреться к кооперации, что в рыночных отношениях, что в политических, что в частных, оказываются удивительно похожи на те, что выдвигались учёными в прошлом. И выясняется, что наша простая трактовка мира эволюции как хаоса, где выживают самые мощные индивидуалисты, неверна.

Один из первых авторов, рассмотревший вопрос о кооперации в классической социологии – социолог Герберт Спенсер.. Чтобы понять Спенсера, нужно обратить внимание на то время, когда он жил. Это была вторая половина XIX века  эпоха, когда создавалась база для технологических и социальных изменений, которые перевернут мир в начале следующего века. Изменялось всё: представление о человеке, транспорт, города, экономика, роли мужчины и женщины, система образования и так далее. Уже написали свой «Манифест» Маркс и Энгельс, появлялись самые разные социалистические движения. Но мир пока не перешёл границы «длинного XIX века»(1) и революционные перемены двадцатого века были впереди.

В череде изменений XIX века одним из самых существенных стала теория Дарвина об эволюции,. К тому времени научное и религиозное мышление уже постепенно размежевывались. И, тем не менее, идея происхождения человека от животного воспринималась в обществе неоднозначно. Критика этого подхода была связана и с религиозными чувствами как таковыми, и с моральным вредом. Лаконичной формулировкой Достоевского «если Бога нет, всё позволено» можно объяснить неприязнь к дарвиновскому подходу даже среди не самых религиозных людей.

Социология постепенно обретала научный статус, и одним из её предметов стала проблема поиска оснований общественных отношений. Учёные задавались вопросом о том, что представляет собой общество как нечто большее, чем сумма людей, входящих в него. Социология XIX и начала ХХ века исходила из того, что общество – это целостная система, и она имеет значение сама по себе. Сегодня эта позиция уже не считается столь неоспоримой, но нужно понимать, что идеи человека век назад существенно отличались от наших уже потому, что в его прошлом не было той истории, что есть в нашем.

История XIX века дала основания и для будущего индивидуализма, и радикального национализма, но одновременно становились новые либеральные теории, продолжающие традиции Локка, но уже на новом уровне, связанном с современными научными теориями. Появилась концепция laissez-faire, невидимой руки рынка, которая сама управляет процессами распределения благ в обществе. В целом, это была эпоха, когда многим казалось, что общество и вся жизнь на планете движимы собственными внутренними законами, и всё развивается так, чтобы в ходе естественных процессов совершенствоваться и совершенствоваться. Последовавший «короткий двадцатый век» разрушил это представление. Но классическая либеральная мысль сумела объяснить эволюцию в природе как совершенствование (ведь человек – самое совершенное творение). И, следовательно, такая же эволюция происходит в обществе, полагали идеологи либеральной мысли, среди которых был и Герберт Спенсер.

Одной из основных идей Спенсера в отношении развития общества было представление о последовательном усложнении общественной структуры и дифференциация функций. Чем больше разделение труда и разнообразней социальные процессы, тем более развито общество. Этот подход объясняет, например, почему разделение властей – это хорошее и закономерное явление для сложного общества: каждая функция в нём находит отражение в определённом институте. Но «начиная с низших животных, до самых высших, умственные способности прогрессируют путем дифференциации, и таким же образом прогрессируют они и у человека, начиная от круглых невежд до ученых» (2).  Поскольку люди различны, они развивают взаимодействие и создают разные формы кооперации.

Так, в своей книге «Личность и государство» он объясняет, что есть два типа кооперации: обязательная, насаждаемая государством в армии и других строгих иерархических структурах и добровольная кооперация, возникающая в процессе выполнения общественных функций и взаимодействия людей. Первая укрепляет неравенство, вторая способствует справедливому развитию. Мысль Спенсера при этом парадоксальна: каждой кооперации в марксистском толковании, то есть объединению рабочих, по его мнению, необходимо руководство, которое не допустит проявлений волюнтаризма. Это объясняется тем, что «возможность кооперации зависит от выполнения договора, молчаливо подразумеваемого или ясно выраженного» (2).

Возникает вопрос о том, как кооперация, тем более добровольная, может согласовываться с эволюцией? Ведь если «правильная» кооперация – это следование договору, то далеко не каждое взаимодействие может оказаться благотворным, а только то, которое мы оцениваем таким образом. Спенсер понимает эту сложность и делает вывод о том, что добровольная кооперация возможна только в уже развитых сложных обществах, тогда как «у первобытного и малоцивилизованного человека не имеется еще характера, необходимого для обширной добровольной кооперации» (2). Из этого делается вывод о том, что общество должно дойти до такого состояния, когда насильственная роль правительства будет не нужна. Следовательно, своё развитие должны получить не только малые социальные группы, но и цивилизации в целом. Рассуждение Спенсера во многом европоцентрично и следует духу той эпохи, в которой развитие рассматривается линейно и в связи с прогрессом, но если мы посмотрим на современные политические события, то увидим, что та точка зрения по-прежнему популярна.

Однако, ещё Дарвин, цитируя Спенсера в «Происхождении видов» замечает, что «было бы, однако, ошибкой предполагать, что не будет ни борьбы за существование, ни, следовательно, естественного отбора, пока не возникнет много форм» (3). Но главное, идеи Спенсера показывают, как естественно-научная доктрина эволюции стала развиваться в качестве описания общественной жизни. Именно либеральные мыслители XIX века объяснили общество как саморазвивающуюся систему и создали идеологию, которая является одной из главных в мире до сих пор. Одно из прямых следствий их рассуждений – социал-дарвинизм, понятие, которое чаще всего употребляется как синоним главенства конкуренции в общественных отношениях.

После Дарвина

Идеи XIX века во многом определили конфликты всей первой половины следующего столетия. Противоречия между социалистами и либералами до сих пор представляют собой один из важнейших конфликтов в теории и практике общественной жизни. Но этими теориями не ограничились попытки объяснить, как действует дарвиновский подход в обществе. Более того, современные теории, включающие и классические вопросы, и современные научные достижения, пытаются примирить эти идеологии с точки зрения научного подхода. Это происходит в том числе благодаря исследованиям кооперации.

Серьёзные изменения произошли в развитии теории после открытий генетиков. Оказалось, что передача генов и развитие наследственного материала часто требуют проявления не только индивидуального, но и группового умения приспосабливаться. Следовательно, выживание самых приспособленных связано с тем, как они умеют выстраивать коммуникацию внутри группы. Наиболее популярное изложение этой теории даётся в книге Ричарда Докинза «Эгоистичный ген». Сам автор в первую очередь объясняет: задача книги – показать, что «человек и все другие животные представляют собой машины, создаваемые генами» (4). Часть книги, посвящённая собственно, эволюции, объясняет именно это. Но важный вопрос – соотношение между эгоизмом и альтруизмом.  Но Докинз также объясняет, почему, несмотря на склонность каждого к эгоизму, мы видим примеры альтруизма в природе и обществе. Автор пишет о том, что «я не имею в виду, что альтруист втайне руководствовался эгоистичными побуждениями, однако реальные воздействия его поступка на перспективы выживания оказались противоположными тем, какими они казались сначала» (4).

Ричард Докинз популярно объясняет идею, которую до него так или иначе рассматривали исследователи, во многом изменившие понимание эволюции. Биолог, один из основателей генетики Джон Холдейн, писал о развитии альтруизма, при этом его научные взгляды согласовывались с марксистской идеологической позицией. Социобиолог Уильям Дональд Гамильтон открыл  объяснение необходимости кооперации – «родственный отбор». Согласно этой концепции, в естественном отборе участвуют не индивиды, а группы, семьи (5). Гамильтон объясняет, что ответный и взаимный альтруизм – это важный критерий при естественном отборе, так как среди людей выживали всегда те, кто был способен к групповому поведению. Он также объясняет, что бартер присутствует даже у шимпанзе, но человек развивает свойство, благодаря которому он «запоминает лицо тех, кто помогал и тех, кто обманывал» (6). Гамильтон также занимался теорией игр (http://www.cloudwatcher.ru/analytics/5/view/61/ ), и именно с точки зрения этой проблематики группового выживания осмыслял, например, знаменитую «дилемму заключённого» (8).

Примечательно, что в англоязычных работах можно нередко встретить цитаты из работы «Взаимопомощь как фактор эволюции» Петра Алексеевича Кропоткина. Написанная в самом начале XX века, эта книга остаётся до сих пор одной из наиболее цитируемых при социальном осмыслении феномена кооперации в эволюции и при развитии общественных отношений. От отношений животных до современного ему общества, не исключая дикарей и средневековых городов, Кропоткин описывает фактически всю историю человечества как историю кооперации. И в каждом случае приходит к выводу о том, что «жизнь сообществами служит самым могущественным оружием в борьбе за существование» (9). Остаётся сожалеть только о том, что в отечественной литературе Пётр Алексеевич в первую очередь цитируется как политический мыслитель, а его крайне интересные научные работы не так известны на родине, как за её пределами.

Эволюция продолжается

Сегодня эволюция и происхождение человека перестали быть такой проблемой для общества, какой они были полтора века назад. И хотя споры между эволюционистами и креационистами продолжаются, они происходят уже на других условиях: когда дети изучают происхождение человека по учебникам биологии, где изложена дарвиновская модель. Периодически это вызывает негативную реакцию религиозных людей, но поскольку религия в большей степени считается частным вопросом, чем сто лет назад, эти конфликты не являются главными в общественной жизни.

Но такая официальная и почти бесспорная победа идеи естественного отбора не означает, что принят и соответствующий ей взгляд на общество. Трактовка, предложенная Гербертом Спенсером, до сих пор является наиболее понятной и распространённой. Но если в классическом либерализме, как мы рассмотрели выше, кооперация принимается как необходимая часть естественного отбора, неолиберальная доктрина предполагает более простую модель индивидуальной конкуренции*. Вместе с тем, производятся попытки, например, попытаться провести анализ дарвинизма «слева», оспаривающий позицию Спенсера. Примечательна в этом смысле работа Питера Сингера – австралийского учёного, который напоминает о том, что адаптация Спенсером идей Дарвина – не единственная из возможных. В частности, Сингер напоминает о том, что Маркс также глубоко воспринял эволюционную теорию. В своей книге «A Darwinian Left: politics, evolution and cooperation» автор настаивает на том, что человеческая природа не будет улучшаться, но именно способность людей к коллективному взаимодействию создаёт возможность развития общественных отношений. Эта трактовка кооперации спорит не столько с анализом Дарвина, который был проведён либералами, сколько с выводами о том, что именно рынок представляет собой основной «двигатель» общественного развития (7). Сингер известен своими научными и научно-популярными работами на тему освобождения животных и прикладной этики в современном обществе. В этом свете его позиция очень ясна: в духе утилитаристской философии он отстаивает возможность трактовки теории Дарвина как социалистической, представляющей эволюцию развитием общественных, а не рыночных отношений.

Роль кооперации была долго недооценена или воспринималась как дополнение к основной теории, скорее вносящим лишние сомнения. Теперь всё чаще именно трактовка эволюции, включающая представление о взаимной благодарности (её нередко называют в переводе «реципрокностью») используется как концептуальная основа для представлений об общественных отношениях. Именно так трактуется сетевая коммуникация (ссылка на обзор) и отношения в местных сообществах. При разработке Экономики заслуг в лаборатории Cloudwatcher также используется эта трактовка эволюции. Исходя из предположения о том, что людям свойственно кооперироваться для того, чтобы быть наиболее приспособленными к условиям окружающего мира, выстраивается теория о том, что учитываются именно заслуги. То есть обозначение «способный\неспособный к кооперации» может быть проверено только практикой – есть у человека заслуги в сообществе или нет.

Кооперация как часть эволюции всегда оказывалась вопросом, проблемой, которую каждый учёный старался решить по-своему. Придерживаясь разной идеологии или методологии, они понимали проблему: стремясь к выживанию, мы начинаем взаимодействовать. И в каком-то смысле всё развитие общества и человека – это развитие форм кооперации и представления о ней.

1. Хобсбаум Эрик. Век революций. Европа 1789-1848 / Науч.ред.Егоров А.А.;  Пер.с англ. Якуниной Л.Д. Ростов н/Д: Феникс, 1999.
2. Спенсер, Герберт. Личность и государство. http://www.sotsium.ru/books/90/79/spencer_person%20and%20state.html
3. Дарвин, Чарльз. О происхождении видов. http://charles-darwin.narod.ru/origin-content.html
4. Докинз, Ричард. Эгоистичный ген. http://lib.aldebaran.ru/author/dokinz_richard/dokinz_richard_yegoistichnyi_gen/dokinz_richard_yegoistichnyi_gen__0.html
5. Hamilton. W.D.. The Evolution of Altruistic Behavior. The American Naturalist, Vol. 97, No. 896 (Sep. - Oct., 1963), 354-356. http://www.montana.edu/wwwbi/staff/creel/bio405/hamilton%201963.pdf
6. Hamilton, W.D. (1975), Innate social aptitudes of man: an approach from evolutionary genetics, in R. Fox (ed.), Biosocial Anthropology, Malaby Press, London, 133-53. http://www.webcitation.org/query?url=http://www.geocities.com/jim_bowery/isaom.html&date=2009-10-26+00:50:57
7. Singer, Peter.  A Darwinian Left: politics, evolution and cooperation. New Haven: Yale University Press. 2000.
8. Axelrod, Robert; Hamilton, William D. (27 March 1981), "The Evolution of Cooperation". http://www-personal.umich.edu/~axe/research/Axelrod%20and%20Hamilton%20EC%201981.pdf
9. Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции. http://lib.rus.ec/b/212016/read

*Безусловно, неолиберальная модель достаточно сложна сама по себе, и в ней присутствуют различные трактовки эволюции. Но неолиберализм, насколько его можно рассматривать в качестве целостного явления с теми же оговорками, что и либерализм, отличается именно этим. Отчасти поэтому те исследования, которые мы приводили во второй части, становятся популярными только благодаря отдельным людям или направлениям мысли, но не являются пока общепринятыми.