Если искать философские основания для понимания движения «медленных», то они найдутся именно в предпочтении пространства, а не времени. Это не отрицание прогресса и стремления к будущему, не призыв повернуть назад, проявление внимания к тому, что обычно забывается «глобальными кочевниками», живущими в мегаполисах. Медленная еда, выращенная местными фермерами, медленные деньги, которые вкладываются в локальный бизнес и постепенно делают богаче каждого вкладчика, а не перераспределяют прибыль в пользу одного, в конце концов, медленные медиа, которые не рассказывают новости, а обращают внимание на детали происходящего или происшедшего давным-давно.

Медленно есть

Само по себе название slow communication (food, media, money, etc) нередко воспринимается как антитеза фаст-фуду и похожим практикам. И поскольку первым проявлением движения был именно slow food, это небезосновательная гипотеза. Хотя элементы фаст-фуда присутствовали в культуре ещё в Древнем Риме, только в прошлом веке гамбургеры, пицца и картошка фри стали частью образа жизни горожанина. Вместо обеда, за которым нужно прийти домой или съесть с коллегами в столовой или кафе, люди стали покупать высококалорийные бутерброды, состоящие из хлеба, жареного или копчёного мяса, картофель во фритюре и разнообразные сладости. Фаст-фуд оказался подходящим спутником человека второй половины ХХ века: универсален, прост и доступен.

При этом фаст-фуд стал ещё и своеобразным символом,   означавшим победу капитализма и индивидуализма. Это понятно тем, кто жил в СССР и помнит очереди в первый Макдональдс или рекламу гамбургеров, появившуюся только во время Перестройки. Нужно заметить, что фаст-фуд не состоялся в Советском Союзе почти случайно: котлеты в столовых стали массовым блюдом, хотя Анастас Микоян в своей поездке в США и оценил гамбургеры как блюдо, вполне удобное для рабочего. Но гамбургер и фаст-фуд оказались одним из символов индивидуалистичного западного пути.

Альтернатива фаст-фуду отчасти является и альтернативой индивидуализму. В 1986 году возникла инициатива, которая в 1989 году превратилась в движение  Slow Food, ныне представляющее собой большую международную организацию. В ней 132 страны-участницы, в их числе и Россия[1]. Что представляет собой это движение? Оно появилось в Италии, и для любителей итальянской еды это едва ли будет удивительным фактом. Кроме всемирно известной и вполне попадающей в своём массовом варианте в категорию фаст-фуда пиццы, итальянцы уделяют большое внимание местным блюдам, сложным в приготовлении и куда более полезным. Изначально движение начиналось «как эно-гастрономическая ассоциация, созданная для защиты здорового питания, распространения идеи гастрономического удовольствия и неторопливого образа жизни. С годами к этому списку прибавилась еще одна амбициозная цель — улучшение качества жизни, и даже больше — борьба за будущее планеты. В 2004 году деятельность Slow Food признал Комитет ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства и начал официальное сотрудничество с главным офисом ассоциации»[2].  Движение медленной еды предполагает, что его последователи деятельно предпочитают местную продукцию, игнорируют фаст-фуд и товары транснациональных корпораций и возрождают традиции кулинарии, существующие в каждом регионе, помогают фермерам или поддерживают осознанный подход к еде у себя дома. Последнее обстоятельство очень важно. Оно как раз объясняет, в чём идеологическая подоплёка медленной еды: вместо быстрого поглощения быстрой еды, приготовленной неизвестным человеком – медленная размеренная трапеза вместе с друзьями или членами семьи.

Еда как коммуникация включает всех тех, кто оказал на неё влияние, от фермеров до поваров. В движении участвуют все «от мексиканских фермеров и французских шеф-поваров до монгольских пастухов и профессоров Беркли, вьетнамских рыбаков и итальянских виноделов»[3].  Это формирует сообщество-альтернативу эгоистичному индивидуализму, объединяя представителей самых разных общественных групп. В России появилась даже отдельная группа «фермстеров»: «Фермстеры — это городские жители, которых интересует всё новое, актуальное, свежее, и именно сейчас им больше всего интересно, что они едят, кто произвел еду, что лежит на их столе. Сначала мы просто обсуждали нашей компанией фермстеров эту тему, старались покупать фермерские продукты сами, а потом начали задумываться о фермерах всё серьезнее, и наше потребление стало социальным актом»[4].

Пока движение slow food не так обширно, чтобы составлять экономическую конкуренцию транснациональным корпорациям. Но и первая задача – не изменить экономику, но повлиять на самого человека, на отношение к продуктам и самому процессу питания.

Движение медленной еды не всегда вызывает понимания окружающих. Его сторонники воспринимаются как состоятельные гедонистичные жители мегаполисов, подверженные очередной моде. «Народу есть нечего, какие-тут могут быть изысканные лакомства и гедонизм! Выжить бы...»[5]. Но эта позиция постепенно преодолевается, и активисты тратят много сил на то, чтобы объяснить, что медленная еда – это не удел людей с большим количеством денег и досуга, а предприятие, которое может быть полезно и для процветающего, но недовольного своей средой горожанина, и для бедного фермера. Кроме того, развитие местного производства связано и с другой инициативой: медленными деньгами.

Понятие «медленных денег» ввёл американский инвестор Вуди Таш. Он создал Альянс медленных денег, призванный развивать инвестиции в фермеров и производителей еды c девизом «Спустите деньги на землю»[6]. Небольшие вложения, по мнению Таша, могут обеспечить стабильный рост в перспективе, а также поддержать местных предпринимателей. Для инвесторов это альтернатива глобальному рынку и перспективе отдавать деньги людям на другом конце света. Финансовый рынок уже не в первый раз оказывается в ситуации кризиса, но ему можно противопоставить – стабильность местных рынков. При этом в отличие от других объединений, Альянс медленных денег предполагает партнёрские отношения всех участников: и фермеров, и потребителей, и инвесторов[7]. В России развивается подобная инициатива под названием Фермерского кооператива Лавкалавка[8]. Идея отчасти созвучна американской, но происходит не от инвесторов, а от самих фермеров, участвующих в проекте. На сайте кооператива и в блогах фермеров размещаются подробные рассказы о том, что необходимо купить, а покупатели и инвесторы могут вкладывать деньги в нужный проект. Пока финансовая модель такого кооператива находится в начальном состоянии и можно говорить лишь о единичных результатах, однако в разных странах развиваются подобные инициативы. Некоторые из них сосредоточены на местных рынках, другие работают с мировой практикой. Так в некотором отношении проекты социальных предпринимателей, например, шоколадка Divine, также действуют по подобному кооперативному принципу. (http://cloudwatcher.ru/seminar/52/)

Медленно жить

Но если бы дело ограничилось только едой, то движение, возможно, и не стало бы столь популярным, многообразным и глобальным. Идеологические корни движения достаточно глубоки. При желании их можно увидеть уже в описании Платоном письма как системы, уничтожающей память. И в самом деле, все посредники, медиумы (отсюда и слово «медиа»), возникающие в общении, меняют его. Наши предки имели совсем другие условия и характер коммуникации. Если смотреть на ситуацию комплексно, то мы увидим, что и задачи общения были совершенно другими, едва ли мы найдём в истории период, когда человек так много общался с огромным количеством собеседников без ясной цели, подобно тому, как сейчас общаются, например, люди в Facebook’e. Конечно, современная ситуация возникла не на пустом месте: она связана и с появлением досуга, и с ростом уровня грамотности, развитием толерантности, появлением женщин в публичном пространстве и множеством других факторов. Но, несмотря на эти закономерности, изменения вызывают у людей противоречивые реакции, в том числе разные формы отторжения.

На английском языке сторонники медленного общения (slow communication) говорят о необходимости less-mediated communication и digital detox. Второе понятие можно легко перевести на русский язык как «цифровой детокс», то есть избавление от токсинов в процессе диеты, своего рода «разгрузочный день», и трактовать как уменьшения количества общения в интернете, постоянной проверки почты, чтения социальных сетей и так далее. Речь идёт скорее о том, что нужны количественные изменения. Например, стоит задуматься тем, кто часто проверяет почту: всегда ли это необходимо?[9]

Но понятие less-mediated communication сложнее, во многом интереснее и позволяет более серьёзно понять, что имеется в виду. Ведь действительно, оказывается, что появление очень опосредованного (much mediated) общения началось ещё с появлением письменности. Но к рукописям, а потом и книгам мы постепенно привыкали, пока в прошлом веке посредники в общении начали развиваться быстрее, чем все столетия до того. Это вызвало неприязнь, логично продолжающую недовольство Платона. Традиционно по этому поводу вспоминают цитату из диалога «Федр» о том, что письмо ухудшает способность помнить: « припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою»[10]. Впрочем, Сократ в этом платоновском диалоге критикует письмо вовсе на само по себе, а за то, что диалог с написанным текстом становится лишь повторением одного и того же,  а не припоминанием истины, ведущим к её обнаружению.

Современная критика медиа-технологий происходила  по многим причинам. Неомарксисты видели современное информационное потребление одним из механизмов, поощряющих «одномерность» в человеке. Социолог Никлас Луман объяснял, что множество новостей не отражает при этом действительной новизны происходящего. Один из самых известных критиков технологизации Льюис Мэмфорд писал о вреде нарастающей скорости:  «Темп дня ускорился благодаря возможности мгновенного общения, но ритм жизни стал дробным, прерывистым: радио, телефон, газеты шумно требуют внимания, и среди великого множества активных раздражителей человеку все труднее ориентироваться, осмыслить хотя бы часть окружающего мира, не говоря уже о том, чтобы чувствовать себя в нем по-хозяйски».[11] Эта гуманистическая критика объясняется тем, что «Мы умножаем технические новшества, но вовсе не умножаем способность человека воспринимать их и разумно использовать». [12]

Итак, движение медленного общения выступает за уменьшение опосредованного общения, более размеренное потребление и, что важно, - производство информации. В некотором смысле это движение антиглобалистов в сфере медиа. Но это не означает необходимости вовсе отказаться от использования современных технологий. Дело в осознанном подходе к своим действиям. Некоторые максимы этого подхода изложены в книге Джерона Ланье «Вы не гаджет». В том числе он говорит о необходимости размышлять над каждым текстом, который вы публикуете в интернете, не пользоваться стандартными интерфейсами, призывающими стремительно обмениваться самыми незначительными «статусами», а вести содержательные беседы, не боясь вовсе становиться отшельником. В одном из последних интервью он сравнивает «мудрость толпы» с еврейскими погромами  Первой мировой войны и утверждает, что «несколько лет понадобилось для того, чтобы данный способ общения [споры в социальных сетях (ПК)] вытеснил политическую дискуссию и привел к деградации политической культуры, изгнав всякую двусмысленность и ознаменовав отход от двоичного кода. Медленно, но верно, он превращает наших сограждан в преисполненных ненавистью троллей»[13].

На фоне таких предсказаний от гуру цифрового мира неудивительно и вышеупомянутое стремление к «цифровой диете», и день отказа от общения в интернете, который проводится сторонниками slow communication, и даже «цифровой шаббат», который устраивают иудеи, призывая проводить субботу не только отказываясь от работы, но и не включая компьютеры[14].

Ещё более примечательно то, что создатель известного Huffington Post Арианна Хаффингтон в 2012 году пишет  о мире, где «слишком много информации, слишком много выбора, слишком много возможностей и мало времени для того, чтобы решить, что на самом деле ценно».[15] Правда, создатели медиа-проектов осознают необходимость альтернативы растущему количеству информации как прикладную задачу и стремятся её решить различными способами. В ситуации социальных сетей это проекты вроде Path, где существует ограничение на 150 друзей (подробнее о подобных инициативах и проектах по возданию локальных сетей говорилось в дискуссии в клубе «Экономика заслуг» (http://cloudwatcher.ru/seminar/69/). Также появлялось несколько манифестов, призывающих к парадоксальному, на первый взгляд, начинанию «медленных новостей»[16] и медленного общения[17]. Манифесты и предложения привели к дискуссии о том, нужно ли и возможно ли общественное движение в поддержку медленных новостей[18]. Пока же движение Slow media предлагает увеличить качество потребляемой и создаваемой информации за счёт уменьшения количества.

Существует и похожее на это, движение «медленной науки». Имеется в виду, что принцип «публикуйся или умри», характерный для современного научного поля, где критически важно количество цитат и публикаций, не всегда приводит к желаемым результатам. «Вовсе не нетерпение в стремлении обнаружить чудесное лекарство, а развитие долгосрочной инфраструктуры для длительного образования и исследований, посвящённых СПИДу. Это потребует серьёзного финансирования, которое, в свою очередь, будет требовать общественного участия и поддержки. Для этого научное сообщество должно сделать всё, чтобы изменить общественные представления и ожидания о том, как в целом делается наука в частности, о времени, которое может потребоваться, чтобы учёный смог «выиграть гонку».[19], так объясняют необходимость такого подхода на примере медицины.

«Медленность» стала своеобразной тенденцией во многих других сферах жизни. В кинематографе (от Тарковского до Антониони), городском планировании (город для прогулок, а не для стремительного перемещения между районами работы и жизни), сексе (предполагающая неспешность и вдумчивость) и воспитании детей (не пытаться занять ребёнка одновременно во всех кружках, а дать возможность играть и развиваться самостоятельно)[20]. С движением slow food стал одновременно развиваться медленный туризм: когда люди не осматривают достопримечательности, глядя на мир через фотоаппарат, а приезжают в новое место, чтобы пожить там почти как местные жители: снять дом или квартиру и не меньше недели проживать день за днём, получая опыт нового пространства.

В некотором смысле быть медленным – значит быть нонконформистом в том мире, где всё происходит очень быстро. Но общественное движение «медленных» - это именно движение с определённым образом идеалов и программой действий. Именно в таком движении возможна и предполагается оптика, позволяющая увидеть заслуги каждого и строить общественные отношения несколько отличные от тех, что популярны в эпоху глобального индивидуализма.